Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО РЫБОЛОВСТВУ

МУРМАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Гуманитарный факультет

Кафедра философии

РЕФЕРАТ

«ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н. А. БЕРДЯЕВА»

соискатель: Самохвалов И. В .

Рецензент: к.ф.н., доцент

Забелина Н. Н.

Мурманск 2005

План

• Введение
• 1. Философская система Н. А. Бердяева. Бог, Ничто, Человек
• 2. Религиозная философия Н. А. Бердяева
• 3. Социальная философия Н. А. Бердяева
• Заключение. Современное значение философии Н. А. Бердяева
• Список использованной литературы

Введение

Философия свободы и творчества, созданная Н.А. Бердяевым (06.03.1874-1948) за свою долгую жизнь, выраженная в его многочисленных книгах и статьях, в полной мере отражает его свободолюбивый характер, сложную и богатую событиями биографию, мучительный поиск смысла жизни. Крылатая фраза Фихте - «Каков человек, такова и его философия» - многое объясняет в философии Бердяева.

Публикации Бердяева отражали личный философский взгляд мыслителя и часто давали точную оценку актуальным и историческим событиям в России и мире.

В разное время Н. Бердяев находился под влиянием различных философских систем, течений, взглядов, от марксизма до христианской философии и немецкой мистики Бёме, испытал сильное влияние работ В. Соловьева, Достоевского, Хомякова, в разной мере все они оставили след в его философии. Но Бердяев создал собственную версию иррациональной субъективно-идеалистической философии, относящейся к распространенному в конце XIX-начале XX века русскому религиозному экзистенциализму. Сам он называл свою философию персоналистичной, так как главным образом рассматривал проблему человека, личности. Отвергая отдельные ошибочные и неточные суждения, философию Бердяева следует рассматривать как целостную взаимосвязанную систему, несомненно содержащую ценные выводы, предположения и замечания. Важнейшая ценность её в том, что с позиций христианского мировоззрения она отвечает на многие важные вопросы бытия человека, в т. ч. отношения личности и общества, государства, церкви, материального мира, смысла истории человечества, соотношения веры и знания, и доказывает, что основополагающим правом человека является духовная свобода. При этом в философии Бердяева идет поиск компромисса между его «анархизмом» и социальным положением человека.

Также Н. Бердяев всегда важное место отводил теме возрождения России, анализируя историческое развитие, особенности русского характера, роль России в истории человечества. Кроме этого, Бердяев обратил внимание на роль женщины в обществе, значение семьи.

В этой работе рассматриваются основные аспекты персоналистической философской системы Н. Бердяева и некоторые особенности его взглядов на проблемы России. Подчеркивается его христианская позиция в решении основных вопросов жизни человека. Провозглашая человека носителем свободного духа от Бога, как чистого источника жизни, любви и добра, Н. Бердяев утверждает, что человек должен иметь свободу веры, творчества, этики, и реализовывать их, приближая человечество к Богу и Царству Божьему, достичь Богочеловечества.

Надеемся, что в ней также удалось отразить яркий, афористичный, острый стиль языка и порыв свободы философии Н. Бердяева, а также свойственные ей эмоциональность, эсхатологичность и иногда противоречивость.

бердяев эсхатология буржуазный философия

1. Философская система Н. А. Бердяева. Бог, Ничто, Человек

Философская концепция Н. Бердяева - это мир, в котором есть истинная реальность - Бог, или Святая Троица; Ничто, или Ungrund, первичный принцип, содержащий все и ничего; и дух, подлинная сила, скрытая в человеке, частица Бога; а также мир объектов, мнимая реальность, окружающая человека в обычной жизни. Истинные ценности в этом мире - жизнь духа, его свобода и творчество, единение с Богом.

Отрывок из статьи о. А. Меня во многом передает главный смысл, настроение философии Бердяева: «… главный тезис Бердяева: в основе лежит дух; дух это то, что нельзя определить; дух - это та подлинная реальная сила, которая скрыта в нас, и никогда рациональное отвлеченное познание не будет в состоянии его замкнуть в какие-то точные определения. Дух реализуется в жизни. Но всегда, когда он реализуется, или, как говорил Бердяев, объективируется», он нечто теряет. … У Бердяева было некоторое чувство... отталкивания от жизни, от действительности. Он очень болезненно переживал униженность человека, безобразия жизни, все скверное, тяжкое, даже то тяжкое, что есть в нашей плоти. Это был дух, который можно назвать «пленным духом» (так Марина Цветаева называла Андрея Белого, знакомца Бердяева)» А. Мень, о. Николай Александрович Бердяев С. 2 Здесь и далее версия с сайта Русского Гуманитарного Интернет-Университета, http:/humanities.edu.ru . Символично, что и М. Спинка в заглавии работы о творчестве Н. Бердяева называет его «пленник свободы».

Бог и Ничто.

Н. О. Лосский подвергает критическому анализу философскую систему устройства мира Бердяева, рассматривая и систематизируя её с позиций классической философии (Н. О. Лосский, История русской философии). Так, сперва, разработку мировоззрения следует начинать, согласно Бердяеву, с противоположности между духом и природой, а не между психическим и физическим. Дух есть субъект, жизнь, свобода, огонь творческая деятельность; природа - объект, вещь, необходимость, определенность, пассивная длительность, неподвижность. К царству природы относится все, что объективно и субстанционально, множественное и делимое во времени и пространстве. С этой точки зрения не только, материя, но психическая жизнь также относится к царству природы. Царство духа имеет другой характер: в нем разногласия преодолеваются любовью; отсюда дух не является ни объективной, ни субъективной реальностью («Философия свободного духа», гл. I) В этом разделе ссылки и цитаты приводятся из книги Лосского Н. О. История русской философии. М., 1991, С. 270 . Познание духа постигается посредством опыта. Все философские системы, не основанные на духовном опыте, являются натуралистическими: они суть отображения безжизненной природы.

Бог есть дух. Он реально присутствует в жизни святых, мистиков, людей высокой духовной жизни и в человеческой творческой деятельности. Те, кто имел духовный опыт, не нуждаются в рациональном доказательстве существования бога. В своей сокровенной сущности божество иррационально и сверхрационально; попытки выразить божество через понятия неизбежно представляют собой антиномию; иными словами, истина о Боге должна быть выражена в паре суждений, которые противоречат друг другу.

Божество выходит за пределы естественного мира и может раскрыть себя только символически. Символы в религиозной философии неизбежно связаны с мифами - такими, например, как миф о Прометее, о грехопадении, об искуплении и о Спасителе. С точки зрения Бердяева, символы суть действительная естественная реальность, понятая в связи с её сверхъестественным значением. Поэтому рождение богочеловека от девы Марии, его жизнь в Палестине и его смерть на кресте являются действительными историческими фактами, и в то же самое время они символы. Его символизм не ведет к иконоборству или подрыву христианства. Это реальный символизм. Бердяев называет такие события как рождение богочеловека от девы Марии и его смерть на кресте, «символами» потому, что они являются выражением существующих на земле реальных отношений между духом и неспиритуалистическим принципом, который содержится в еще более глубокой и первичной форме в сфере самой божественной жизни («Свобода и дух», гл. 1) Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991, С. 270 .

С точки зрения Бердяева, духовное бытие человека тесно связано с божественной духовностью. Свой взгляд он противопоставляет дуалистическому теизму и пантеизму, рассматривая эти теории как результат натуралистической религиозной философии. Относительно его концепции о связи между Богом и вселенной можно сделать вывод из его учения о свободе.

Бердяев различает три вида свободы: первичную иррациональную свободу, т. е. произвольность; рациональную свободу, т. е. исполнение морального долга; и, наконец, свободу, проникнутую любовью бога. Человеческая иррациональная свобода коренится в «ничто», из которого бог сотворил мир. Это «ничто» не есть пустота; это первичный принцип, предшествующий богу и миру и не содержащий никакой дифференциации, т.е. никакого деления на какое либо число определенных элементов. Эту концепцию Бердяев частично заимствовал от Якова Бёме (немецкий философ-мистик, 1575-1624), который обозначал этот первичный принцип термином Ungrund (лишенный основания, первичный хаос). Бердяев пишет: «Из божественного Ничто, или из Ungrund, рождается Святая Троица, Бог-творец» Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991, С. 271 . Сотворение мира богом-творцом есть вторичный акт. «С этой точки зрения, можно сказать, что свобода не создается Богом: она коренится в Ничто, в Ungrund, извечно. Противоположность между Богом-Творцом и свободой является вторичной; в первобытном обряде божественного Ничто эта противоположность выходит за пределы, так как и бог и свобода выступают из Ungrund. Бог-создатель не может быть ответственным за свободу, которая породила зло. Человек есть детище бога свободы - ничто, небытия, …. Меоническая свобода согласуется с божественным актом творения; небытие свободно приемлет бытие» Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991, С. 272 («Судьба человека», 34) Отсюда следует, что бог не обладает властью над свободой, которая им не создается. «Бог-создатель является всемогущим над бытием, не сотворенным миром, но у него нет власти над небытием, над несотворенной свободой» Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991, С. 272 . Эта свобода первична по отношению к добру и злу, она обусловливает возможность как добра, так и зла. С точки зрения Бердяева, действия какого-либо существа не может предвидеть даже Бог, поскольку эти действия всецело свободны.

Бердяев отвергает всемогущество и всеведение Бога и утверждает, что Бог не творит воли существ вселенной, которые возникают из Ungrund, а просто помогает тому, чтобы воля становилась добром. К этому выводу он пришел, благодаря своему убеждению в том, что свобода не может быть создана и что если бы это было так, то Бог был бы ответственным за мировое зло. Тогда, как думает Бердяев, теодицея была бы невозможной. Зло появляется тогда, когда иррациональная свобода приводит к нарушению божественной иерархии бытия и к отпадению от бога из-за гордыни духа, желающего поставить себя на место бога…

В результате это приводит к распаду в сфере материального и естественного бытия и к рабству вместо свободы. Но, в конечном итоге, происхождение зла остается величайшей и трудно объяснимой тайной («Опыт эсхатологической метафизики»). Вторая свобода - это рациональная свобода, которая состоит в подчинении моральному закону и ведет к обязательной добродетели, т. е. снова к рабству. Выход из этой трагедии может быть только трагическим и сверхъестественным. «Миф о грехопадении говорит о бессилии создателя отвратить зло, вытекающее из свободы, которую он не создавал. Затем наступает Божественный второй акт по отношению к миру и человеку: Бог появляется в аспекте не Творца, а Искупителя и Спасителя, в аспекте страдающего Бога, берущего на себя все грехи мира. Бог в аспекте Бога-Сына нисходит в первичный хаос, в Ungrund, в пучину свободы, из которой появляется зло, так же как и всякого рода добро». Бог-Сын проявляет себя не в силе, а в жертве. Божественная жертва, Божественное самораспятие на кресте должны покорить порочную меоническую свободу путем просвещения её извнутри, без насилия над ней, и не отвергая созданного мира свободы» Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991, С. 273 («Судьба человека»).

Человек.

Персонализм - главное в работах Н.Бердяева, философское осмысление личности человека проходит через все его произведения. Он совершил героическую попытку поднять духовное сознание принадлежности человека к божественному, сверхрациональному, высшему миру свободы и творчества, найти предпосылки для становления Богочеловечества . Волкогонова в «Интеллектуальной биографии» Н. А. Бердяева так раскрывает это понятие, заложенное еще Н. Федоровым, В. Соловьевым, Достоевским: «В самой свободе содержится указание на ее использование для ценностей высших, нравственных, которые для религиозного философа всегда связаны с высшим началом. Именно в зависимости от различной своей ориентации свобода может привести к Богочеловечеству - раскрытию в каждой личности божественного творческого начала, колоссальному нравственному возвышению человека и к человекобожию - своеволию, бунтующему самоутверждению человека, когда нет ничего выше человека (на этом пути человека гибнет как моральное существо). Но «если все дозволено человеку, то свобода человеческая переходит в рабствование самому себе… Образ человеческий держится природой высшей, чем он сам» Бердяев Н. А.. Миросозерцание Достоевского. - М., АВИАР, 1993. С. 72. , - предупреждал вслед за Достоевским Бердяев» Волкогонова О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 22 Здесь и далее версия с сайта Русского Гуманитарного Интернет-Университета, http:/humanities.edu.ru . И ещё: «У Бердяева же тема Богочеловечества связана с темой творчества: Бог есть Творец, следовательно, человек, поскольку он образ и подобие Божие, - тоже творец. Поэтому приближение человека к Богу, складывание Богочеловечества возможно лишь на основе творчества. Традиционный путь к Богу - путь святости, но нельзя забывать и еще про один путь - путь гениальности, путь творчества» Там же. С. 28 .

Н. Бердяев поднимает личность на невиданную высоту, и страстно отстаивает человеческую ценность. Отец А. Мень так говорит о его философской позиции, даже скорее порыве: «Тайна человека оказывалась у него необычайно тесно связанной с тайной божественного. Здесь одна из уязвимых сторон бердяевской метафизики. Он пишет: «Согласно Библии, Бог вдохнул в человека дух. Поэтому дух не есть творение, а есть порождение Бога». Это очень неточно. Это крайне спорно. Это фактически отождествление нашего духа с Духом божественным. Но Бердяев говорил об этом в пылу полемики, пытаясь возвысить дух, который постоянно унижался, и материализмом, и религиозным мышлением. И он в своей парадоксальной полемике доходил до таких высказываний: «Нам дорога не только Голгофа, но и Олимп». Конечно, на первый взгляд читателю кажется странным - что тут общего? Но он хотел показать, что красота мира, красота плоти имеет ценность для Бога (даже если она воплощена в языческом Олимпе), потому что она тоже есть форма творчества» А. Мень, о. Николай Александрович Бердяев С. 4 .

Итак, личность есть спиритуалистическая, а не естественная категория; она не часть какого-либо целого; она не часть общества, напротив, общество - только часть или аспект личности. Личность не часть космоса, напротив, космос часть личности. Личность не субстанция, она творческий акт.

Существует вечная человечность в божестве, а это значит, что существует также божество в человеке.

Человеческое тело как вечный аспект личности является «формой», а не просто физико-химической сущностью и должно быть подчинено духу. Телесная смерть необходима для осуществления полноты жизни; эта полнота предполагает воскресение в некотором совершенном теле.

Одновременно Бердяев ищет причины падения, несовершенства, даже трагизма человеческой жизни, что угрожает человеческой духовности, мешает её развитию.

Сущность природы человека извращена, потому что он отрешился от бога; у существ, отпавших от бога и друг от друга, нет непосредственного опыта духовной жизни; они страдают от болезни изоляции. Вместо того, чтобы разрабатывать учение о непосредственном опыте, раскрывающем жизнь субъекта, существующего я, извращенный разум разрабатывает путь познания вселенной как объективированной формы. Человек облекает в конкретную внешнюю форму свои субъективные ощущения, проектирует их и конструирует из них объекты, которые снова предстоят перед ним, образуя систему объективной реальности, насильственно воздействуют на него и порабощают его. Система мира, созданная таким объективированием, есть природа, в противоположность духу, это мир видимости, мир явлений, тогда как истинная реальность есть дух - мир ноуменов, мир, познаваемый в самом процессе непосредственного духовного опыта и через него, а не через объективирование.

Возрождение падшего человека означает его освобождение от природы, созданной объективирующим процессом; оно означает победу над рабством и смертью, понимание личности как духа, как существования, которое не может быть объектом и не может быть выражено общими идеями. Поэтому Бердяев называет свою философию экзистенциальной или персоналистической. Общество, нация, государство не является личностями; человек как личность имеет большую ценность, чем они. Поэтому право человека и его долг защищать свою духовную свободу против государства и общества, стремящихся подчинить личность человека и превратить его просто в орудие для своих собственных целей.

Человек в своей самореализации должен вести непрекращающуюся борьбу с порабощающим его объективированным миром, подчиняющимся закону, “порядку”. Личность всегда есть исключение из цепи закономерностей, и утверждает она себя избранием свободы, “переделкой” мира. Существование личности с ее уникальной судьбой, волей, бесконечными стремлениями есть парадокс в объективированном мире природы. Поэтому познание личности не может быть познанием рациональным, “это познание страстное и для него раскрывается не объект, а субъект”. Разум, рациональное познание не могут помочь человеку освободиться от навязанной извне необходимости. Тема несовместимости свободы и рациональности звучала у Н.Бердяева очень остро. “Свобода не терпит ни определяемости бытием, ни определяемости разумом” Бердяев Н. Самопознание. Опыт философской автобиографии. - М., 1990. С.345. , - замечал он. Бердяев восстал против свободы, заключенной в границы рационально познанной необходимости. Философ страстно доказывал вторичность разума, отражающегося в нем “естественного” порядка вещей, науки перед человеческой свободой и наиболее ярким ее проявлением - творчеством. “Свободу нужно противопоставить бытию, творчество - объективному порядку... Дух может опрокидывать и изменять “естественный” порядок” Бердяев Н. Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация. - Париж, YMCA-Press, 1947. С.97. Ссылка по Волкогонова О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 14 , - был убежден он.

Творчество

Н. Бердяев придает творчеству особый смысл. Творчество - это способ борьбы, воздействия свободного божественного духа на объективированный мир, нарушения установленного порядка, правил, законов, угнетающих свободу. Творчество становится проявлением жизни, свободы, средством общения духа, «оживления» «мертвого» мира объектов.

Замечательная книга Н. Бердяева «Смысл творчества» стала одной из итоговых, в которых открывается главное в его философии. Вот так он пишет о природе творчества: «Дух есть творческая активность. Всякий акт духа есть творческий акт. Но творческий акт субъективного духа есть выход из себя в мир. Во всяком творческом акте привносится элемент свободы, элемент, не определяемый миром. Творческий акт человека, всегда исходящий от духа, а не от природы, предполагает материал мира, предполагает множественный человеческий мир. Он нисходит в мир и вносит в мир новое, небывшее. Творческий акт духа имеет две стороны: восхождение и нисхождение, дух в творческом порыве и взлете возвышается над миром и побеждает мир, но он также и нисходит в мир, притягивается миром вниз, и в продуктах своих сообразуется с состоянием мира. Дух объективируется в продукции творчества и в этой объективации сообщается с данным состоянием множественного мира. Дух есть огонь! Творчество духа огненно. Объективация же есть охлаждение творческого огня духа. Объективация в культуре всегда означает согласование с другими, с уровнем мира, с социальной средой. Объективация духа в культуре есть его социализация» Н А.Бердяев. Смысл творчества.//Бердяев Н. А.. Философия свободы. Смысл творчества. - М., 1989. С. 360-361. .

Отец А. Мень подчеркивает высокое нравственное, духовное предназначение творчества у Бердяева: «Является ли целью жизни человека спасение? - спрашивал он. Если понимать под этим нечто чисто утилитарное, а именно попадет ли человек в «хорошее» место после смерти или в «плохое», попадет ли он в рай или в ад, - Бердяев радикально выступал против такого понимания спасения. Он говорил, что задача человека - вовсе не спасение, не эгоцентрическое, эгоистическое, не поиск какой-то радости, а творчество. Бог заложил в человека огромный потенциал, и человек должен творить, и тогда из этого вытекает и высокое нравственное понимание, и благородство духа» А. Мень, о. Николай Александрович Бердяев С. 4 .

Волкогонова также выделяет исключительный смысл творчества: это путь возвышения свободного духа, возврат личности и человечества к Богу: «Бердяевской картине мира было присуще противопоставление свободы, духа и несвободы, необходимости, материального «мира объектов». Для него это - два рода реальности, взаимодействующих друг с другом. Трагизм ситуации в том, что свободный человек попадает в мир, где властвует необходимость. Естественно, человек стремится вырваться из власти низшей реальности, где все закономерно и необходимо, но может сделать это лишь через творчество, которое всегда есть свободное выражение своего «я». В творческом акте человек вновь ощущает себя богоподобным существом, не связанным законами материального мира. Человек призван к творчеству, к продолжению миротворения, - ведь мир принципиально незавершен.

Е. Герцык в своих воспоминаниях сформулировала пафос «Смысла творчества» (книги, не написанной, а буквально «выкрикнутой» автором) так: «Твори, не то погибнешь!». Жизнь - это борьба с тьмой небытия, в этом ее мука и счастье, и только в результате этой борьбы возможно рождение духа, света, личности. Примат свободы над бытием определяет и смысл человеческой жизни: «цель человека не спасение, а творчество», «культ святости должен быть дополнен культом гениальности», «творчество обращено ни к старому, ни к новому, а к вечному», «творческий акт есть самоценность, не знающая над собой внешнего суда», - «отливал» Бердяев чеканные афоризмы. Философия свободы и творчества Бердяева - философия удивительного возвышения человека, когда он становится нравственно однородным Богу существом: Бог и человек - Творцы, поэтому смысл человеческой жизни - в творчестве, творческом порыве к свободе» Волкогонова О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 15 .

И далее Н. Бердяев размышляет о глубоком историческом смысле творчества, осмысливает культурный и ценностный смысл развития цивилизаций, и связывает смысл творчества с приближением «конца света». Смыслом творчества Бердяев объявил не накопление культурных ценностей, не развитие человечества, а приближение конца этого падшего мира. Любое творчество - это выпадение из причинно-следственной цепочки, поэтому каждый творческий акт «расшатывает» устои мировой необходимости. Бердяев убеждал читателя, что гибель мира необходимости будет означать преображение мира, восхождение его на более высокую ступень, освобождение из плена, победу свободы.

Смысл истории. Эсхатология

Довольно точно эсхатологический дух философии Н. Бердяева передает отец А. Мень, опираясь на личное духовное восприятие: «Бердяев был глубоко эсхатологически напряжен, для него существующее состояние мира было мертвым, объективированным! История - это статуи и трупы... Реализуется все тогда и только тогда, когда мир сбросит с себя вот это окостенение объективации. Поэтому осмысление истории - только там, где она кончается. Смысл истории - в ее аннулировании, ее снятии; в том, что мы устремлены, как стрела, к будущему, где мертвенность объективированного бытия будет побеждена, где будет торжествовать полностью творческий дух, где он будет играть, где он будет расцветать! Поэтому эсхатология, то есть учение о конце мира, для Бердяева не была чем-то зловещим, мрачным, устрашающим. Он говорил о том, что человек должен приближать конец мира, что человек должен стремиться к этому моменту преображения бытия. И все темное будет уничтожено. Люди неправильно понимают идею Промысла, говорит Бердяев, они понимают слова Христа Спасителя буквально, что вот Он над каждым бдит. Нет, если человек к Нему стремится, осуществляется единство Христа и человека. Но вообще в мире Бог не царствует. Нет Царства Божьего в мире. Он не царствует в холере, в чуме, в предательстве, катастрофах. Мир наполнен злом! В этом отношении Бердяев прав. И трудно не согласиться с ним, что Бог не реализовал Себя, скажем, в армянском землетрясении или американском землетрясении. Конечно, нет! И здесь его глубокая правота. Христианское богословие рассматривает это с другой позиции: что свобода дана нам как умаление Божества. Бог какое-то пространство в своем бытие уступил нам, и в этом пространстве действуют уже (тут уже Бердяев совершенно прав) и Воля Божия, и воля человеческая, и слепые стихии, и судьба (судьба не в мистическом смысле, а в смысле предопределенности, физической, психологической, исторической, социальной)» А. Мень, о. Николай Александрович Бердяев С. 6 .

Этот отрывок дает понять, что Н. Бердяев находился в постоянном, напряженном, мучительном поиске смысла жизни. О. Волкогонова взяла такие слова Н. Бердяева в качестве эпиграфа к его «Интеллектуальной биографии»:

«Я… ищу «смысла», но мне нужно не только понять «смысл»,

мне нужно и реализовать его в полноте жизни. Современный

же мир ищет «благ» жизни, силы жизни, но не ищет «смысла» Волкогонова О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 1 .

Бердяев разводит «смысл» с понятием «цель», считая, что цель обыкновенно относится к будущему, причем настоящее рассматривается как средство для достижения этой цели. Смысл же должен присутствовать в каждом мгновении бытия, он проявляется в судьбе культуры, человека, человечества. Оба эти понятия чрезвычайно часто встречаются в бердяевских текстах, названиях статей и книг, что позволяет предположить их принципиальное значение для творчества мыслителя. Если «смысл» отражает религиозные установки Бердяева, его уверенность в том, что внешний мир не самодостаточен, то «судьба» говорит о его экзистенциализме, ориентации на личность.

По Бердяеву, все мы живем не в каком-то одном времени, а по меньшей мере в трех: раз человек является существом природным, социальным и духовным одновременно, то и времени для него существует тоже три - космическое, историческое и экзистенциальное. Бердяев даже нашел геометрический образ для описания каждого времени - круг, линия и точка. У космического времени - природная закономерная логика круговорота, оно оперирует не днями и годами, а эпохами, тысячелетиями. Историческое же время идет по прямой и оперирует меньшими временными категориями. Но наиболее значительные события совершаются во времени экзистенциальном, именно в нем происходят творческие акты, свободный выбор, формируется смысл существования. Для него относительна длительность события: иногда день для человека более значителен и долог, чем десятилетие, а иногда и год промелькнет незаметно.

Бердяев призывает помнить в земной жизни о жизни небесной, причем речь здесь идет не столько о некой божественной истории, но о внутренней жизни духа: «Небо и небесная жизнь, в которой зачат исторический процесс, есть ведь не что иное, как глубочайшая внутренняя духовная жизнь, потому что, поистине, небо - не только над нами и не только в каком-то отдалении от нас, как трансцендентная сфера, почти недосягаемая, - небо есть и самая глубочайшая глубина нашей духовной жизни. Когда идем мы в эту глубину от поверхности, то, поистине, соприкасаемся мы с жизнью небесной. В этой глубине заложен духовный опыт, отличный от земной действительности...» Н.Бердяев. Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы. - М., 1990. С. 55

«Смысл истории - в ее конце» - этот известный афоризм Бердяева лучше всего иллюстрирует проблему соотношения временного и вечного в его философии истории. Бердяев не раз подчеркивал, что признание бесконечного прогресса во времени есть признание бессмысленности истории, для него очевидно, что смысл истории предполагает ее конец. Для верующего человека несомненна мысль о грядущем царстве Божьем, когда земная, грешная история завершится. Не был исключением и Бердяев, хотя его эсхатологизм носил философский характер.

«В истории нет прогресса счастья человеческого, - есть лишь трагическое, все большее и большее раскрытие внутренних начал бытия, раскрытие самых противоположных начал, как светлых, так и темных, как божественных, так и дьявольских, как начал добра, так и начал зла. В раскрытии этих противоречий и выявлении их и заключается величайший внутренний смысл исторической судьбы человечества» Философское миросозерцание Бердяев Н. А.а. (Автоизложение). Публикация проф. А. П. Оболенского // Записки Русской Академической группы в США. Том ХХIХ. - Нью-Йорк, 1998. С. 7. По Волкогонова О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С.30 , - таков был вывод из эсхатологических предчувствий философа. Сам он писал, что «религиозная историософия неизбежно имеет апокалиптическую окраску... Апокалипсис есть не только откровение о конце мира, о страшном суде. Апокалипсис есть также откровение о всегдашней близости конца внутри самой истории, внутри исторического еще времени, о суде над историей внутри самой истории, обличение неудачи истории. В нашем греховном, злом мире оказывается невозможным непрерывное, поступательное развитие. В нем всегда накопляется много зла, много ядов, в нем всегда происходят и процессы разложения» Бердяев Н. А.. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., Наука, 1990. С. 107. . … Поэтому все надежды на осуществление такого Царства Божьего, как бы оно ни называлось - коммунизмом, теократией ли, не могут сбыться в истории человечества. С этим принципиальным положением были согласны и Франк, и Федотов, и Зеньковский, впрочем, так же, как и любой верующий христианин. Цель и оправдание истории заключались для Бердяева лишь в конце исторического мира, который должен наступить не как катастрофа или наказание за грехи, а как победа освобожденного человека над материальным миром.

Символична общность взглядов атеистических и религиозных экзистенциалистов, в частности, Н. Бердяева, на трагизм существования человека и человечества в материальном мире. И на этом фоне особое значение приобретает то, что именно религиозный экзистенциализм преодолел безысходность и на основе христианства нашел смысл существования человека, призвал к деятельности в творчестве и приближении конца мира, для последующего возрождения и вечной жизни.

«Мы живем в падшем времени, разорванном на прошлое, настоящее и будущее, - писал Бердяев. - Победа над смертоносным потоком времени - основная задача духа. Вечность не есть бесконечное время, измеряемое числом, а качество, преодолевающее время» Философское миросозерцание Бердяев Н. А.а. (Автоизложение). Публикация проф. А. П. Оболенского. // Записки Русской Академической группы в США. Том ХХIХ. - Нью-Йорк, 1998. С. 7. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 29

2. Религиозная философия Н. А. Бердяева

Для Бердяева познание мира, познание Бога, познание тайн - это не просто логический процесс, не просто манипуляции одного рассудка, а это акт, который осуществляет вся природа человека, все его существо! - интуиция его, боль, чувство, все вместе связано. Только так мы постигаем реальность, целиком, а не в отдельных проявлениях. Вот это интуитивное, живое, целостное восприятие и было главной особенностью философии Бердяева. И религия, а именно, христианство, присутствует у него во всем. Чрезвычайно точно смог выразить жизненность, глубину восприятия христианства Бердяевым отец А. Мень.

Так, он замечает, что для Бердяева (как и для К.Леонтьева, Ф.Достоевского, В.Розанова) не было характерно благостное, светлое христианство, наоборот оно было трагично и мучительно. Он остро ощущал свою греховность, не раз задавал себе непростые вопросы о человеческой (значит, и своей) судьбе до и после смерти. Религиозность Бердяева была и не вполне ортодоксальной. Он чрезвычайно остро ощущал присутствие зла в мире, его субстанциональность. Отсюда - постановка проблемы теодицеи, попытка понять причины допущения зла в мир.

Совершенно верно Бердяев говорит о том, что наши привычные понятия о Боге, о долге человека очень часто социоморфны, то есть построены по образцу социальной жизни, отражают угнетение или самоутверждение, или еще какие-то иные моменты человеческого бытия. Необходимо снять социоморфную оболочку, чтобы проникнуть в глубину бытия и человека, и божественного . Для Бердяева тайна Бога всегда была тайной непостижимой. В этом он был полностью согласен с христианским богословием. Но и тайна человека оставалась столь же непостижимой.

Для Бердяева всегда была бесконечно ценной личность Христа . Ибо в Нем реализовалось Божественное в полноте, и в полноте того, перед чем он преклонялся, - перед личностью человека... Христос открыл нам человечность Бога. До сих пор мы думали, что Бог не человечен, а вот через Христа мы это познали.

Тайну Троицы Бердяев постигал через динамику, для него жизнь в Божестве была динамична! Хотя, конечно, человек не может проникнуть в эту тайну. Так, Бердяев выдвигает спорную, с точки зрения христианской, концепцию, что Бог нуждается в мире, что Бог ищет в нас, в человечестве, Себе поддержку. Однажды Бердяев услышал слова французского писателя Леона Блуа о том, что Бог - это Великий Одинокий, и он пережил это как какой-то внутренний опыт. Не полноту Божию почувствовал, а некое божественное метафизическое страдание. И страдание мира он переживал как... нарушение Божественного одиночества. Нам нужен Творец, но и мы Ему бесконечно нужны. Есть много поразительного, глубокого, загадочного и тонкого в этих суждениях Бердяева, хотя, с точки зрения богословия, они представляются, конечно, спорными. Хотя, наверное, уже менее спорно, что Бог все-таки ждет ответной любви Человека к Богу и Христу, о чем можно судить по многочисленным примерам и заповедям Нового Завета.

И, возможно, уместно отметить, что для Бердяева также было характерно одиночество, несмотря на то, что он почти всегда был окружен людьми.

Взгляды Бердяева на христианство очень часто расходились с мнением окружающих. Несмотря на глубокую веру, его отношения с официальной церковью были отчужденными, даже враждебными со стороны церкви, так как для него были неприемлемы ограничения свободы мысли и вероисповедания, угрожающий, насильственный характер воспитания веры, что он резко критиковал. Например, существовавшие долгое время представление об аде, об ужасных и безнадежных вечных муках, которые ждут нераскаявшихся грешников, - садистская ложь. Христианство - религия любви, поэтому невозможно представить себе христианина, блаженствующего в то время, как хотя бы один другой человек.

Тем не менее, он сумел философски взглянуть на многие аспекты православия и католичества. Вот его трактовка разделения Церквей: Существовали трактовки: хомяковская - отпали грешные латиняне; старокатолическая - отпали недостойные схизматики, раскольники; тех, кто хотел соединить эти распадающиеся части и скорбел по поводу разделения Церквей. Бердяев первым по-настоящему глубоко взглянул на эту проблему. Он показал, что христианский Запад и христианский Восток имели свои собственные осознания и реализации духовной жизни. На Западе всегда было сильно стремление к Богу, ввысь, вверх, как бы, как выражается Бердяев, влюбленность в Христа, подражание Христу как чему-то внешнему. Отсюда, говорит он, устремленность, вытянутость готических храмов, стрельчатых окон. Между тем Восток чувствует Христа присутствующим здесь, близко. Поэтому восточные храмы как бы охватывают входящего, огонек горит внутри, внутри присутствует Дух Божий. Эти два типа духовности должны были развиваться независимо, и зло разделения христиан было использовано Божественным Промыслом для того, чтобы не смешалось христианство в безликую однородную массу по всей земле, а чтобы конкретность многоцветья христианства в конце концов расцвела, несмотря на печаль разделения. И здесь вспоминается мучительная попытка В. С. Соловьева примирить русскую православную и католическую церкви.

Философия свободы Н. Бердяева отразилась и в его понимании христианства, как свободы вероисповедания, поиска и толкования смысла учения о Боге. Бердяев настаивал на том, что каждый человек сам для себя должен решить вопрос веры, при этом считая, что спасение должно быть и может быть только общим для всего человечества.

3. Социальная философия Н. А. Бердяева

Бердяев доказывал вторичность социальных проблем (голода, нищеты, неравенства) по отношению к проблемам духовным. Устранение голода и нищеты не избавят человека от тайны смерти, любви, творчества. Более того, конфликты личности и общества, человека и космоса, истории и вечности лишь обострятся при более рационально устроенной общественной организации. Несмотря на это, Бердяев много места в своих работах уделил анализу исторических цивилизаций и построению новой модели социального строя.

Критика буржуазной цивилизации.

Кризисное состояние в 20-м веке Н. Бердяев рассматривал как конец «ренессансного периода» истории, который он сравнивает со средневековьем. При всех отрицательных чертах, Бердяев находит, что в средние века развитие человека было ориентировано на духовность, религию. Поднятие самосознания человека, свобода творчества эпохи Ренессанса дали толчок прогрессу буржуазной цивилизации, развитие механических средств вместо ожидаемого господства над природой привело к зависимости человека от его технических творений. Видный эмигрантский историк философии С.Левицкий так описывал позицию Бердяева в этом вопросе: «По учению Бердяева, первоистоки современного кризиса - в отпадении человечества от вечной правды христианства, ради соблазна безбожного гуманизма. ... Христианство дало человечеству благую весть о Царствии Божием, гуманизм впервые осознал свободу человека и самоценность свободы. Но современное человечество отвернулось и от царствия Божия, ради мечты о царстве человеческом, и от свободы, ради мечты о сытом довольстве. Вместо органической культуры, человечество стало создавать механистическую цивилизацию, массовую псевдокультуру, самая устремленность которой антирелигиозна и антиперсоналистична» С.Левицкий. Бердяев: пророк или еретик?// “Новый журнал», Нью-Йорк, 1975, № 119. С 245. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 32 . В этом смысле, буржуазная цивилизация, считал Бердяев, не есть нормальная форма культуры, так как в ней господствует утилитарный подход, преобладающим становится стремление «иметь, а не быть», стремление к наслаждению, комфорту. На смену бескорыстию духовных стремлений приходит узко прагматическое, потребительское отношение к миру. Все оценивается с точки зрения полезности. Исходя из такой оценки, стоящими внимания объявляются лишь техника, организация, производство, прикладные отрасли науки, вся же духовная жизнь, духовная культура воспринимаются как нечто иллюзорное, призрачное, необязательное (что можно обнаружить в позитивистской философии). Техническая цивилизация провозглашает «культ жизни вне ее смысла». Философ сделал и еще один чрезвычайно интересный вывод: власть техники благоприятствует установлению коллективизма и тоталитаризма.

В целом, Ренессанс характеризовался Бердяевым как эпоха отпадения человека от Бога, что породило самонадеянность человека и человечества. В конце концов, это привело к иссяканию творческих сил, не служащих более высшей, абсолютной цели. Вслед за Ренессансом установилась нехристианская по своей сути эра новой истории. Новое время поставило человека в центр Вселенной (поэтому нововременная культура может быть рассмотрена как продолжение гуманистической культуры, сложившейся в эпоху Возрождения), освободило человека внешне, но лишило его внутренней духовной дисциплины и зависимости от всего «сверхчеловеческого». В результате к 19 веку гуманистическая культура практически исчерпала себя, развив все человеческие потенции, которым давала простор, но потеряв накопленную в предыдущие века веру в сверхзадачу человеческого существования. Наступила эпоха разочарования. Типы монаха и рыцаря с их сильной самодисциплиной уступили место типам торгаша и шофера с тем, чтобы далее уступить место типу комиссара, во имя «народа» тиранящего народ. Самые гордые и смелые мечты человека не осуществились, «человек стал бескрылым», время после средневековья было временем растраты человеческих сил. Сам гуманизм, будучи оторванным от религиозной почвы, привел к своей противоположности - к антигуманизму «мещанской цивилизации». «Новая эра» является лишь затянувшимся переходом от старого средневековья, где невежество и варварство пронизывались все же христианским светом, к новому состоянию общества, в котором религия вновь займет подобающее ей место. Выход Бердяев видел во вступлении человечества в эпоху «нового средневековья».

Его призыв к «новому средневековью», по существу, был призывом к новому христианскому сознанию, к религиозной революции духа.

Русская тема

Для Бердяева Россия была не просто географическим понятием и даже не только синонимом отечества. Он видел в России прежде всего духовное явление, которое не могут убить никакие материальные и политические катастрофы.

Критика революции

Бердяев не раз возвращался в своем творчестве к теме произошедшей в России революции, к большевизму как социальному явлению.

Одним из самых важных мотивов его работ о революции было признание того факта, что революцию нельзя рассматривать как что-то внешнее по отношению к истории страны, как случайность или неудачу «правильного» развития. С точки зрения Бердяева, такой подход правомерен по отношению не только к русской революции, но вообще к любой революционной ломке.

Парадокс любой революции состоит в том, что революции всегда направлены против деспотизма и тирании, но на определенном этапе своего разворачивания они обязательно отменяют все свободы и создают новую диктатуру и тиранию, несмотря на демократические лозунги, которыми она прикрывается.

Революция, прикованная к прошлому, не может существовать и развиваться без врага. Такие враги всегда находятся, это контрреволюционеры, или создают миф о враге. Революция невозможна без ненависти, она вдохновляется ею. Но обязательные революционные репрессии Бердяев объяснял не только необходимостью иметь образ врага для консолидации сил. Он убедительно показал, что революционная власть тесно связана со страхом. (Всякая власть всегда сопровождается страхом ее потерять, но для власти, основанной на насилии, это особенно характерно). «Нет ничего ужаснее людей, одержимых страхом, всюду видящих опасности, заговоры, покушения» Бердяев Н. А.. О рабстве и свободе человека. - Париж, YMCA-Press, 1939. С. 160. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 48 . Террор же рождает диктатора и тирана. К сожалению, русская революция, породившая сталинские репрессии и «чистки», была убедительной иллюстрацией этого вывода философа.

Бердяев абсолютно точно отметил, что в революции всегда действует «манихейское сознание», то есть сознание, делящее мир на две части - на «мы» и «не-мы».

Бердяев был убежден, что до критической точки процесс разложения старого общества довела война. Именно она сделала явными несостоятельность российской монархии, кризис православной Церкви, старую ненависть русских крестьян к дворянам-помещикам, устарелость сословного строя и многое другое, что привело к революционной катастрофе. «Весь стиль русского и мирового коммунизма вышел из войны. Если бы не было войны, то в России революция все-таки в конце концов была бы, но вероятно позже и была бы иной. Неудачная война создала наиболее благоприятные условия для победы большевиков» Бердяев Н. А.. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., Наука, 1990. С. 113. , - считал Бердяев. Старая власть потеряла свой политический авторитет. В этой ситуации любые демократические методы наведения порядка имели чрезвычайно мало шансов на успех: «принципы демократии годны для мирной жизни, да и то не всегда, а не для революционной эпохи. В революционную эпоху побеждают люди крайних принципов, люди склонные и способные к диктатуре» Там же. С. 114. . Такими людьми «крайних принципов» и были в русской революции большевики.

Философ не раз оценивал произошедшую революцию и последовавшие за ней социальные изменения как своеобразную попытку воплотить - пусть в извращенной форме - «русскую идею». Западный по своему происхождению марксизм получил в России явную славянофильскую интерпретацию. Если Маркс выводил необходимость построения нового общества из закономерного развития капитализма, создающего необходимые предпосылки для этого, то Ленин и большевики стали рассматривать грядущее общество не как продукт капитализма, а как результат сознательных усилий партии и советской власти.

Бердяев прослеживал в революции извечную диалектику цели (провозглашаемых революционерами свободы, равенства, братства, справедливости) и средств: «Революция ищет торжества во что бы то ни стало. Торжество дается силой. Сила эта неизбежно переходит в насилие. … Настоящее рассматривается исключительно как средство, будущее же как цель. Поэтому для настоящего утверждается насилие и порабощение, жестокость и убийство, для будущего же свобода и человечность… Но великая тайна скрыта в том, что средство важнее цели. Именно средства, путь свидетельствуют о духе, которым проникнуты люди» Бердяев Н. А.. О рабстве и свободе человека. - Париж, YMCA-Press, 1939. С. 160. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 52 . Возможно, Бердяев обратил здесь внимание на характерную черту любого тоталитаризма: принесение настоящего в жертву будущему. Как только идеология перестает ориентироваться на потребности сегодняшнего человека и призывает вместо этого «потерпеть» во имя светлого будущего, - можно считать поставленным диагноз тоталитаризма, для которого судьба человека и в настоящем, и в будущем - не интереснее, чем судьба винтика в сложной государственной машине.

Главным злом советского строя для Н. Бердяева была идеологическая тоталитарность, запрет свободы духовной жизни. «Я согласился бы принять коммунизм социально, как экономическую и политическую организацию, - писал в конце жизни Бердяев, - но не согласился его принять духовно» Бердяев Н. А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. - М., 1990. С. 226. . Бердяев не раз повторял мысль о том, что главная ложь коммунизма - ложь безбожия, то есть ложь духовная, а не социальная. Отрицая Бога, дух, божественное начало в мире, марксисты закономерно приходят, в конце концов, к отрицанию самого человека, ценности его личности, сводя сущность человека к его биологическим и социальным проявлениям. Для него было совершенно очевидно, что атеизм сводил на нет моменты социальной правды в марксизме. Утверждение Бердяева, что атеистический марксизм, - это религия (вернее, псевдо-религия), звучало шокирующе, вызывало споры. Для Бердяева же признание марксизма религиозным движением имело принципиальное значение, так как в этом случае становилось очевидным, что противостоять ему лишь в политике или экономике невозможно, гораздо важнее духовное противостояние. Бердяев был глубоко убежден, что без религии нет гуманизма и свободы личности, более того, что гуманизм с его проповедью свободы является результатом христианства в человеческой истории. Сакральный характер социализма с необходимостью приводит к выбору: либо социализм, либо свобода. Бердяев гениально предвидел тотальные претензии социализма марксистского типа на контроль над всей человеческой жизнью. Социализм обычно представляли себе как некую либеральную систему, одухотворенную стремлениями к справедливости. Речь шла о том, чтобы государство взяло на себя заботы об экономическом благоденствии своих граждан, освободив их от страха перед нищетой, безработицей и т.д., но считалось, что государству не будет никакого дела до частной интеллектуальной жизни. Исторический опыт заставил признать правоту Бердяева, а не этих расхожих представлений. Вся практика социализма в разных странах подтвердила истинность его вывода о тоталитарном характере революционного сознания: «Революционность есть тотальность, целостность в отношении ко всякому акту жизни. Революционер тот, кто в каждом совершаемом им акте относит его к целому, ко всему обществу, подчиняет его центральной и целостной идее… Тоталитарность во всем - основной признак революционного отношения к жизни» Бердяев Н. А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. - М., 1990. С.87 . Разумеется, Бердяев не был пророком. В его книгах, и особенно - статьях можно найти много положений, неоправданность которых уже очевидна современному читателю. Тем не менее, его способность предвидеть тенденции исторического движения, «следующий шаг истории», иногда просто поражает читателя.

России надо изжить атеистический коммунизм, чтобы осуществить переход к персоналистическому социализму. Он сравнивал большевизм с инфекционной болезнью: если не удалось ее предотвратить, нельзя уже остановить ее течение. Надо выздороветь, пройдя через все стадии заболевания. Поэтому нельзя избавиться от большевизма «кавалерией» - внешним вмешательством. И избавиться от большевизма Россия должна сама, изнутри, никакая внешняя «помощь» здесь не эффективна.

Подобные документы

Эсхатология: конец истории и перерождение мира. Анализ творчества Н.А. Бердяева как одного из выдающихся философов ХХ века, актуальность его философских взглядов. Мессианство, его религиозные корни и двойственность. Апокалипсис в трактовке Н.А. Бердяева.

реферат , добавлен 09.03.2017


Русская философия – целостное духовное образование. Эпоха творчества Николая Александровича Бердяева. Философия творчества Н. А. Бердяева. Смысл существования человека и в связи с ним смысл бытия в целом.

реферат , добавлен 27.03.2007


Культурологические и философские идеи Н.А. Бердяева. Свобода духа как источник всякой творческой активности. Личность как подлинный субъект культуры. Проблема смысла существования человека как основная в философии Бердяева. Религия, культура, история.

реферат , добавлен 30.01.2011


Целостный человек - богочеловек в концепции свободы личности Н.А. Бердяева. Истолкование природы творческого акта. Творчество как реализация свободы, путь к гармонизации бытия. Осмысление предназначения человека - нравственное ядро философии Бердяева.

реферат , добавлен 11.05.2015


Бердяев - единственный популярный русский философ. Главная проблема философии Бердяева - смысл существования человека и с связи с ним смысл бытия в целом. Объективация. Формирование национальных особенностей русской души.

реферат , добавлен 18.03.2003


Философская, социальная и культурная ситуация в начале ХХ века. Антропологические, гносеологические и онтологические взгляды Н. Бердяева. Проблема свободы и её соотношение с благодатью и нравственным законом. Зло как необходимый элемент свободы.

реферат , добавлен 01.01.2017


Поиск истоков духовности, гуманизма и свободомыслия в философии Бердяева. Рассмотрение соотношения взглядов отечественных мыслителей (Л. Толстого, Ф. Достоевского, Вл. Соловьева) и западных (К. Маркса, Г. Ибсена, Ф. Ницше) в мировоззрении Бердяева.

реферат , добавлен 05.04.2012


Отличительные черты философских воззрений Николая Бердяева, историософская направленность его трактата "Смысл истории". Рассмотрение истории человечества как чередования культур. Соотношение духовного и материального, будущее с точки зрения настоящего.

контрольная работа , добавлен 05.07.2010


Биография выдающегося русского философа Николая Александровича Бердяева. Увлечение марксизмом, административная ссылка. Участие в религиозно-общественных движениях русской эмиграции в Германии. Мировоззрение и философия Бердяева: краткий обзор работ.

реферат , добавлен 21.09.2009


Представители философского течения в России конца XX - начала XXI века. Философские концепции Бердяева. Концепция личности и понятие триединства. Формулирование идеи симфонической личности. Противопоставление философских концепций Бердяева и Карсавина.

Экзиистенциально-персоналистическая философия Н. А. Бердяева

Бердяева (1874-1948) нашла яркое выражение характерная для русской философской мысли религиозно-антропологическая и историософская проблематика, связанная с поисками глубинных основ человеческого существования и смысла истории. Его взгляды находятся в русле четко обозначившейся в западноевропейской философии устремленности к постижению внутреннего духовного опыта человека, которая особенно проявилась в таких философских направлениях, как персонализм, экзистенциализм и др. Бердяеву присуща не сухая и отстраненная, а глубоко личностная, отмеченная парадоксальностью манера философствования, что придает сти­лю его произведений большую эмоциональ­ность и выразительность.

Жизненный путь и этапы творчества

Н. А. Бердяев родился в Киеве в дворянско-аристократической семье. Учился в кадет­ском корпусе. В 1894 г. поступил в универси­тет Св. Владимира на естественный факуль­тет, через год перевелся на юридический. В нем рано пробудился интерес к философским про­блемам. В четырнадцать лет он читал труды Шопенгауэра, Канта и Гегеля. Бердяев считал, что особенности его философского миросо­зерцания теснейшим образом связаны с харак­тером его душевной и духовной структуры, с его «натурой». Острое переживание одиноче­ства, тоска по трансцендентному как миру иному, неприятие несправедливости и ущем­ления свободы личности порождали в нем по­стоянные борения духа, бунтарство, конфликт с окружающей средой.

Неудивительно, что уже в ранней юности Бердяев порвал с традиционным патриархаль­но-аристократическим миром, начал посещать марксистские студенческие кружки, а затем активно общался с революционно настроен­ной интеллигенцией, принимал участие в со­циал-демократическом движении. В 1898 г. он был арестован вместе со всем составом киев­ского комитета «Союза борьбы за освобож­дение рабочего класса» и исключен из уни­верситета. В «марксистский период» (1894- 1900 гг.) он написал свою первую книгу «Субъективизм и индивидуализм в обще­ственной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском» (вышла в 1901 г.), снабженную предисловием П. Б. Струве. В нем Бердяев пытался сочетать идеи марксиз­ма, понимаемого в «критическом» плане, с фи­лософией Канта и отчасти Фихте. Позже он отмечал, что источник его революционности всегда заключался в изначальной невозмож­ности принять миропорядок, подчиниться чему-либо на свете. «Отсюда уже видно, - писал он, - что это революционность скорее индивидуальная, чем социальная, это есть вос­стание личности, а не народной массы».

Еще до встречи с марксистами у него опре­делились симпатии к социализму, но обосно­вание ему он давал этическое. В марксизме его «более всего пленил историософический раз­мах, широта мировых перспектив». Особен­ная чувствительность к марксизму осталась у Бердяева на всю жизнь: «Маркса я считал ге­ниальным человеком и считаю и сейчас».

В 1901 г. Бердяев был отправлен на три года в административную ссылку в Вологду. Накануне ссылки у него начался духовный кризис. Сочинения Достоевского, Толстого, Ибсена, Ницше, общение с Л. Шестовым и другими немарксистскими философами от­крыли для него новые миры, вызвали внут­ренний переворот. Уже в вышеназванной книге обозначился крен в сторону идеализма. А появление статей «Борьба за идеализм» и «Этическая проблема в свете философского идеализма» (последняя была напечатана в сборнике «Проблемы идеализма», 1902) озна­чало решительный поворот Бердяева от «кри­тического марксизма» к «новому русскому идеализму», и он стал одним из главных вы­разителей этого течения.

Переехав в 1904 г. в Петербург; Бердяев вошел в редакцию журнала «Новый путь», а в 1905 г. вместе с С. Н. Булгаковым руководил журналом «Вопросы жизни». В эти годы произошла встреча «идеалистов», пришедших из «легального марксизма», с представителя­ми культурно-духовного движения, получив­шего название «новое религиозное сознание» (Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Ива­нов, А. Белый, Л. Шестов и др.). На религиоз­но-философских собраниях деятелей русской культуры и представителей православной цер­ковной иерархии напряженно обсуждались вопросы обновления христианства, культуры, внутренней жизни личности, соотношения «духа» и «плоти» и т. д.

В 1908 г. Бердяев переехал в Москву и ак­тивно включился в работу Религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьев, Обозначившийся у него еще ранее интерес к православному учению получил развитие во время встреч с наиболее видными его представителями.

Будучи одним из активных участников и теоретиков движения «нового религиозно го сознания», Бердяев по многим принципиальным мировоззренческим вопросам не был согласен с другими представителями движения, никогда целиком не сливался ним. Он считал себя «верующим вольно думцем».

В 1909 г. Бердяев выступил соавтором книги «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции», вызвавшей широкий резонанс в Рос сии (здесь была опубликована его статья «Философская истина и интеллигентская прав да»). В атмосфере надвигающихся мировых социальных катаклизмов вышли в свет его работы «Философия свободы» (1911) и «Смысл творчества. Опыт оправдания чело века» (1916). Последнюю он считал первым выражением самостоятельности своей философии, ее основных идей.

Октябрьскую революцию Бердяев воспринял как национальную катастрофу, считая при этом, что ответственность за нее несут не только ко большевики, но также и «реакционные силы старого режима». В первые послереволюционные годы он принял участие в издании «Из глубины. Сборник статей о русской революции» (1918, статья «Духи русском революции»), создал Вольную академию духовной культуры (1919-1922). В 1920 г. стал профессором Московского университета, свободно критиковал марксизм («В то время, - замечает Бердяев, - это было еще возможно») I Но вскоре эти «вольности» закончились. Он дважды арестовывался и в 1922 г. был выслан из советской России вместе с большой группой писателей и ученых.

Во время пребывания в Берлине Бердяев основал Религиозно-философскую академию. Познакомился с рядом немецких мыслителей прежде всего с родоначальником современности философской антропологии М. Шеллером В этот период у Бердяева усилился интерес к проблемам философии истории. Книга «Но вое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы» (1924) принесла ему европейскую известность. В 1924 г. Бердяев пере­ехал в Кламар (пригород Парижа), где прожил до конца своих дней. Здесь он основал и ре­дактировал религиозно-философский журнал «Путь» (1925-1940), участвовал в работе издательства «ИМКА-Пресс». Активно об­щался и дискутировал с известными француз­скими философами Ж. Маритеном, Г. Марсе­лем и др.

В эмиграции были написаны наиболее важные для понимания его собственно фило­софских взглядов труды: «Философия свобод­ного духа. Проблематика и апология христи­анства» (1927-1928), «О назначении челове­ка. Опыт парадоксальной этики» (1931), «О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии» (1939), «Опыт эсхато­логической метафизики. Творчество и объективация» (1947), «Царство Духа и царство Ке­саря» (1949) и др.

В зарубежный период Бердяев оставался одним из видных теоретиков русской идеи. Подвергая резкой критике «большевизацию» России, подавление в ней свободы и т. д., он в то же время стоял на патриотических позици­ях, верил в лучшее будущее своей родины. Особенно это проявилось в годы второй ми­ровой войны и после победы над гитлеровс­кой Германией. Уже на склоне лет Бердяев отмечал, что он, с одной стороны, критичес­ки относился ко многому, происходившему в советской России, а с другой - всегда считал, что «нужно пережить судьбу русского народа как свою собственную судьбу», чувствовал потребность «защищать... родину перед миром, враждебным ей». Это не нравилось многим из «непримиримых» эмигрантов. Отношения Бердяева с русской эмиграцией складывались трудно и противоречиво. Осознавая себя представителем «левого» крыла эмиграции, он конфликтовал с деятелями «правого» крыла, отвергал их призывы «вер­нуться к старому». В какой-то мере он сочувствовал евразийцам, которые примирились с тем, что в России произошел социальный пе­реворот, и хотели строить новую Россию на ноной социальной почве. Но многое в евразийстве, особенно его «этатический утопизм», было для Бердяева неприемлемо. Поэтому, хотя евразийцы и видели в нем своего идео­лога, он себя таковым не считал.

Несмотря на активную общественно-культур­ную деятельность и обширные связи, он чувство­вал себя одиноким, как и всегда. И все же всем своим творчеством и общественной деятельнос­тью в период эмиграции Бердяев внес важный вклад в распространение русской культуры на Западе, в расширение связей между русской и за­падноевропейской философской мыслью.

Идеи «неохристианства»

К религиозной вере Бердяев пришел не в результате соответствующего воспитания, ко­торого в детстве был лишен, а путем внутрен­него опыта, переживания кризиса европейско­го гуманизма и культуры, напряженного иска­ния смысла жизни. Этот переворот в мировоз­зрении нашел выражение уже в работе «Новое религиозное сознание и общественность» (1907). В дальнейшем религиозно-философс­кие идеи Бердяева получили развитие во мно­гих других его произведениях, особенно в ра­боте «Смысл творчества» (1916). Наряду с де­ятелями «русского религиозно-философского ренессанса» начала XX в. он активно включил­ся в поиск «нового религиозного сознания». Наиболее близка ему была идея Богочеловечества, которую он считал основной идеей рус­ской религиозной мысли (В. С. Соловьев, Е. Н. Трубецкой, С. Н. Булгаков и др.). В то же время взгляды Бердяева отличались от преоб­ладающего течения. По его словам, он был не столько теологом, сколько (подобно Достоевс­кому) антропологом, ибо исходной для него была идея личности как «воплощенного боже­ственного духа», а не проблема соотношения «духа» и «плоти», религиозного освящения плоти мира (культуры, общественности, поло­вой любви и всякой чувственности), как это было у других «неохристиан».

Коренную причину современной потери смысла жизни, считал Бердяев, следует искать в дуализме традиционного религиозного со­знания, в разрыве между религией и земны­ми проблемами человечества. Отношение христианства к человеку, отмечает Бердяев, всегда было двойственным. С одной стороны,

оно как бы унижает человека, считая его су-существом греховным и падшим, призванным к смирению и послушанию. С другой же сто­роны, оно необычайно возвышает человека, представляя его как образ и подобие Божье, признавая в нем духовную свободу, независимую от царства Кесаря. Бердяев был убежден, что только эта вторая сторона христианства может служить основой для переоценки ценностей и построения «неохристианского» учения о личности и Боге. Он считал, что Бог никогда не создавал так называемого «мирового порядка», «гармонии» мирового целого, превращающего личность в средство. Бог тво­рит лишь конкретные существа людей в качестве духовно-творческих личностей. Он существует не как некая особая, находящаяся над человеком реальность, а как экзистенциаль­но-духовная встреча с ним. Бог хочет не такого человека, который должен его прославлять, а человека как личность, которая откликается на его призыв к свободе и творчеству и с которой возможно общение в любви.

Божественное обнаруживается не в уни-универсально-общем «миропорядке», а в индивидуальном, в восстании страдающей личности против этого порядка. Бердяев возражал тем теологам, которые утверждали, что только Иисус Христос был Богочеловеком, а не человек как тварное существо. Между тем свойственные человеческой личности свобода и способность к творчеству свидетельствуют именно о проявлении богочеловечности. Конечно, не в том же самом смысле, что и Христос, единственный в своем роде. Но в человеке, являющемся как бы пересечением двух миров, есть божественный элемент. Божественное трансцендентно (потусторонне) человеку и в то же время оно таинственно соединено с человеческим, выступая в богочеловеческом образе.

Бердяев исходил из того, что «историческое христианство» находится в кризисе. Надежды на религиозное возрождение он связывал с «новым откровением», с созданием откровения человека о человеке, что будет означать как бы завершение замысла Бога и наступление новой эпохи в мировой истории богочеловечества, т. е. сверхприродного человечества. «Новая культура» и «новая общественность» будут утверждены не на старых антиличностных принципах государственно­сти, самодовлеющей организации обществен­ного порядка и системы управления, а на но­вых мистически-свободных основах - соеди­нения личностей в соборности. По мнению Бердяева, эта задача вполне реальна, так как мистическое начало, присущее каждому че­ловеку, становясь «прозревающим», приводи к подчинению природного божественному, соединению личного разума с мировым, в результате чего управление миром становится богочеловеческим.

Попытки Бердяева придать христианству персоналистический духовно-личностный характер не встретили понимания со стороны официальной церковности и русских ортодоксально-религиозных мыслителей. В. В. Зетковский (вслед за Л. Шестовым и др.) отмечал, что Бердяев в своих построениях возвышал человека, но не считал нужным принять во внимание традиции церкви и двигался к ослаблению реальности Бога. Иными слона ми, эти попытки расценивались как бунт против традиционного богословия. Сам Бердяев неоднократно заявлял, что он принадлежит к верующим философам, но вера его «особенная» - не догматическая, а профетическая т. е. пророческая, обращенная к будущему.

Экзистенциальный метод познания и философствования

Философские воззрения Бердяева теснейшим образом связаны с особенностями того на правления в европейской философской мысли которое получило широкое развитие во второй половине XIX в. Представители этого направления, отвергая господствовавшие в истории «классической» философии принципы рационализма (характерные прежде всего для философии Гегеля), обратились в своем творчестве к интуитивным, эмоционально-волевым и Iт.п. способам освоения духовного опыта человека, его конкретного существования. Особая роль среди них принадлежит С. Кьеркегору, оказавшему сильное влияние на всех видных провозвестников нового, неклассического типа философствования. Эту линию развития фи­лософской мысли называют экзистенциальной. К ней относят такие течения, как философия жизни (А. Шопенгауэр, Э. Гартман, Ф. Ниц­ше, В. Дильтей, А. Бергсон), экзистенциализм (К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ж. П. Сартр, А. Камю, Г. Марсель), философская антропология (М. Шелер) и др. Именно в этом ряду форми­ровались философские взгляды Бердяева, опи­равшегося также на достижения русских пи­сателей и философов XIX - начала XX в. Из писателей большое влияние на него ока­зали М. Ф. Достоевский и Л. Н. Толстой, из философов - А. С. Хомяков, К. Н. Леонтьев, В. С. Соловьев, В. В. Розанов и др. Что касает­ся его социальных взглядов, то важную роль в их формировании сыграли К. Маркс, Т. Кар-лейль, Г. Ибсен и Л. Блуа.

Философские взгляды Бердяева не обра­зуют собой какой-либо законченной системы с разработанным понятийным аппаратом. К этому он и не стремился, так как никогда не был философом академического типа и не ста­вил перед собой задачу создать некую систе­му строго логических обоснований и доказа­тельств. Особенность его способа философ­ствования в том, что оно сопряжено е внут­ренним опытом, пропущено через личные чувства и переживания, нередко выражено в афористичной форме.

Предмет и задачи философии Бердяев од­нозначно определяет с экзистенциально-антро­пологических позиций: философия призвана познавать бытие из человека и через человека, черпая содержание свое в духовном опыте и духовной жизни. Поэтому основной философ­ской дисциплиной должна быть философская антропология (а не, скажем, онтология).

Большое влияние на формирование фило­софских взглядов Бердяева оказала теория познания Канта. Он был «потрясен» кантовским различением мира явлений и мира вещей и себе, порядка природы и порядка свободы. Показав, что объект порождается субъектом, Кант раскрыл возможность построения мета­физики, исходя из субъекта, обоснования фи­лософии свободы, т. е. экзистенциальной ме-тафизики. Однако Бердяев считает, что, хотя он многим обязан немецкой идеалистической философии, все же никогда не был ей школьно привержен и стремился ее преодолеть, учитывая, что развитие немецкого идеализм после Канта и Фихте, Шеллинга и Гегеля шло в направлении устранения «вещи в себе», утери свободы в необходимости торжествующе го мирового разума (Логоса). При таком подходе бытие разлагается, заменяется противостоящими друг другу субъектом и объектом познает не живой человек, а некий абстрактный гносеологический субъект, находящийся вне бытия и познающий не бытие, как токовое, а мысленно создаваемый («полагаемый») специально для познания объект. В результате те подлинное бытие исчезает и из объекта, а человек превращается в функцию, орудие «мирового духа» (как, например у Гегеля).

Из этого вытекает, что экзистенциальная философия призвана быть познанием смысла бытия через субъект, а не через объект. Смысла вещей раскрывается не в объекте, входящем в мысль, и не в субъекте, конструирующем свой мир, а в третьей, не объективной и не субъективной сфере - в духовном мире. Дух - это свобода и свободная энергия, прорывающаяся в природный и исторический мир Духовная сила в человеке, по Бердяеву, изначально носит не только собственно человеческий, но и богочеловеческий характер, поскольку ее корни заключены в высшем духовном существе - Боге.

Хотя понимание Бердяевым задач философии во многом идет в русле идей основоположников философии экзистенциализма, но имеются и существенные отличия. Так, признавая М. Хайдеггера самым сильным из со временных экзистенциальных философов, Бердяев вместе с тем подвергает критике его попытку построить еще одну онтологию, по сути дела таким же путем, каким строит ее рациональная академическая философия. Хайдеггер, по существу, развивает не философию «экзистенции» (подлинного, глубинно го бытия человека), а лишь философию не личного человеческого существования, заброшенного в мир обыденности, заботы, страха покинутости и неизбежной смерти. Бердяев упрекает Хайдеггера в том, что он не оставляет человеку возможности прорыва в бесконечность, в сферу божественного, в результате чего человек оказывается в положении «богооставленности». В противовес этому пессимизму он видит свою задачу в том, чтобы развивать экзистенциальную диалектику божественного и человеческого, совершающуюся в самой глубине бытия человека. При этом используется метод творческой интуиции, интуитивного раскрытия универсального в индивидуальном, личностного характера духовно-религиозного опыта.

Другое отличие философии Бердяева от традиционного («классического») экзистенциализма заключается в том, что в ней не употребляются свойственные экзистенциализму понятия «экзистенция», «бытие-в-мире» и другие «экзистенциалы». Важнейшей катего­рией его философствования является лич­ность. Теоретики же экзистенциализма, на­против, употребляют это понятие крайне ред­ко, поскольку считают, что оно традиционно обременено социальными, предметно-заземленными характеристиками, «заслоняющи­ми» подлинную, непредметную экзистенцию человека и вследствие этого мешающими познанию его собственного достоинства, его сокровенной сути.

Из вышесказанного следует, что Бердяева скорее стоило бы назвать экзистенциально мыслящим философом, а не просто последователем философии экзистенциализма как сложившегося течения со свойственной ему терминологией. «Моя окончательная филосо­фия, - писал он, - есть философия личная, связанная с моим личным опытом. Тут субъект философского познания экзистенциален"». Понятия «экзистенциальный тип мышления» и «экзистенциализм» - не одно и то же. Первое носит более широкий характер и обозначает метод философствования, свойственный не только теоретикам экзистенциализма, но и философии жизни, творчеству Достоевского и других «экзистенциальных» писателей. И не случайно сам Бердяев в разных местах определяет свои взгляды не только как философию «экзистенциального типа», но и как персонализм, философию духа и эсхатологическую метафизику.

Окружающий человека объективный мир представляется Бердяеву не настоящим. За конченным скрыто бесконечное, дающее знаки о себе, о целых мирах, о нашей судьбе. Поэтому целью экзистенциального познания, считает он, должно быть не отражение объек­тивированной действительности, а нахожде­ние ее смысла. Разум имеет тенденцию все превращать в объект, из которого исчезаем экзистенциальность. Вследствие изначальной пораженности человека первородным грехом («падшести») происходит его подчинение ус­ловиям пространства, времени, причинности, выбрасывание человека вовне, иными слова ми, - объективация. Это понятие - одно из важнейших в философии Бердяева. Оно об разует как бы антипод другим основополагающим понятиям - свободному духу и творчеству. Объективация есть результат не толь ко мысли, но и известного состояния субъекта, при котором происходит его отчуждение Объективация умственных образований начинает жить самостоятельной жизнью и порождает псевдореальности. Бердяев устанавливает следующие основные признаки объективации: 1) отчуждение объекта (мира явлений) от субъекта бытия (личности), 2) поглощение неповторимо-индивидуального безличным, всеобщим, 3) господство необходимости и подавление свободы, 4) приспособление и миру явлений, среднему человеку, социализация человека и др.

Понимание Бердяевым объективации в какой-то мере родственно понятию опредмечивания в немецкой философии XIX в. и теории отчуждения в экзистенциализме. Однако он считает, что критика Хайдеггером тенденции к усреднению и нивелированию индивида в условиях господства обыденности и массовизации культуры («Man») все еще остается во власти объективации, так как не указывает возможности ее преодоления путем мистического прорыва духа к тайнам космической жизни.

В качестве форм объективированного мира Бердяев подвергает анализу дегуманизирующее воздействие на духовность человека различных экономических систем, техники, государства, церковных организаций и т. д. Процессу объективации, приводящей к отчуждению и разобщению, он противопоставляет возможность духовного восстания, общения в любви, творчества, преодоления эгоцентриз­ма, признания каждой личности высшей цен­ностью. Понятие духа он не отождествлял ни с душой, ни с психическим. Что касается сознания, то оно не есть лишь психологическое понятие, так как в нем содержится конструи­рующий его духовный элемент. Сознание связано с духом. Только поэтому возможен переход от сознания к сверхсознанию. Дух есть действие сверхсознания в сознании.

Философская антропология и «парадоксальная этика»

В центре мировоззрения Бердяева стоит проблема человека. Он определяет человека как существо противоречивое и парадоксаль­ное, совмещающее в себе противоположнос­ти, ибо оно принадлежит к двум мирам-при­родному и сверхприродному. Духовная осно­ва человека не зависит от природы и обще­ства и не определяется ими. Человек, по Бер­дяеву, есть загадка не в качестве организма или социального существа, а именно как личность. Понятие личности он отличает от понятия индивида. Индивид - категория натуралистическая, это - часть рода, общества, космоса, то есть в этой ипостаси он связан с мате­риальным миром. Личность же означает независимость от природы и общества, которые

предоставляют лишь материю для образова­ния активной формы личности. Личность нельзя отождествлять с душой, это не биологическая или психологическая категория, а этическая и духовная. Личность не есть часть общества или универсума. Напротив, общество есть часть личности, ее социальная сторона (качество), равно как и космос есть часть личности, ее космическая сторона. Этим объясняется, что в каждой личности есть и нечто общее, принадлежащее всему челове­ческому роду, тому или иному профессиональ­ному типу людей и т. д., но не в этом ее суть. Иными словами, личность-это микрокосм, универсум в индивидуально неповторимой форме, соединение универсального и индивидуального. Тайна существования личности - в ее абсолютной незаменимости, в ее одно кратности и несравнимости. Личность признана совершать самобытные, оригинальные творческие акты.

Согласно Бердяеву, есть два противопожных пути преодоления человеком своей замкнутой на себе субъективности. Первый - ра­створиться в мире социальной обыденности приспособиться к нему. Это приводит к конформизму, отчуждению и эгоцентризму. Другой путь - выход из субъективности через трансцендирование, которое означает духовное озарение, переход к жизни в свободе, освобождение человека от плена у самого себя, экзистенциальную встречу с Богом. Нередко личность человека раздваивается. Бердяев приводит примеры из сочинений Толстого, Достоевского и других писателей, обращавших внимание на двойную жизнь человека: внешнюю условную, исполненную лжи, неподлинную жизнь, приспособленную к обществу, государству, цивилизации, и внутреннюю, подлинную жизнь, в которой человек предстает перед глубинными первореальностями. «Когда князь Андрей смотрит на звездное небо, это более подлинная жизнь, чем когда он разговаривает в петербургском салоне». В духе известною высказывания Достоевского о нравственной цене слезинки ребенка Бердяев восклицает! весь мир ничто по сравнению с человеческой личностью, с единственным лицом человек», с единственной его судьбой.

Центральное место в познании духа Бердяев отводит этике. Он считает, что в истории человечества сложились два основных тин» этики: этика закона (в дохристианской и социально-обыденной формах) и этика искупления (христианская мораль). Этика законе организует жизнь человеческих масс, демонстрирует господство общества над конкретной личностью, над внутренней индивидуальной жизнью человека. Парадокс в том, что за кон имеет и положительное значение, так как он не только калечит личную жизнь, но и охраняет ее. Этика Канта, по Бердяеву, есть законническая этика, потому что она интересуется общеобязательным нравственным законом, одинаковой у всех «природой» человека С проблемой свободы Бердяев связывал решение проблемы возникновения нового и процессе творчества. Всякое действитель­но новое в мире возникает лишь через твор­чество, т. е. посредством проявления сво­боды духа. Творчество есть переход небы­тия в бытие через акт свободы. Иными сло­вами, оно означает прирост, прибавление, создание того, чего еще не было в мире. Творчество предполагает небытие, подоб­но тому как у Гегеля становление предпо­лагает небытие. Из бытия же (которое вто­рично по отношению к свободе и подвер­жено объективации) возможно только ис­течение и перераспределение элементов данного мира.

В творческом акте человек выходит из зам­кнутой субъективности двумя путями: объек­тивации и трансцендирования. На путях объективации творчество приспособляется к условиям этого мира. На путях же экзистен­циального трансцендирования оно прорыва­ется к концу этого мира, к его преображению, т. е. в действительность потенциальную, бо­лее глубокую.

Оценивая взгляды Бердяева на пробле­му творчества, В. В. Зеньковский и некото­рые другие историки русской философии от­мечали их противоречивость. Ибо творче­ство, с одной стороны, неизбежно ведет к объективации, а с другой - оно же призва­но ее разрушить. Тем самым творчество как бы лишается всякого смысла и сводится лишь к «мессианской страсти». Однако Бер­дяев, видимо, и сам осознавал эту «несты­ковку», поэтому оговаривается, что было бы ошибкой делать вывод, что творчество объективированное, продукты творчества в этом мире лишены значения и смысла. Без них человек не смог бы поддерживать и улучшать условия своего существования в этом мире. Он призван производить работу над материей, подчинять ее духу. Но, под­черкивает Бердяев, нужно понимать грани­цы этого пути и не абсолютизировать его. Следует иметь в виду, что наступит эпоха, новый исторический зон, когда эсхатологи­ческий (конечный) смысл творчества будет полностью выявлен. Проблема творчества, таким образом, упирается в проблему смысла истории.

Историософия и русская идея

В анализе исторических и социокультурных процессов Бердяев отрицает все формы их линейной интерпретации, линейные теории прогресса. История - не прогресс по восходящей линии и не регресс, а трагическая борьба противоположностей, добра и зла.

Каждая культура, по Бердяеву, переживает периоды рождения, расцвета и исчезнове­ния. Но исчезают лишь временные, преходящие ценности, а непреходящие продолжают жить до тех пор, пока существует человеческая история. Римское законодательство, греческие искусство и философия и т. п. живут по сей день.

Анализируя исторические судьбы «запад ной культуры» как целостного феномена, Бердяев (независимо от О. Шпенглера) пришел к выводу, что она прошла две стадии: варварскую средневеково-христианскую (завершившуюся в XIII в. Ренессансом) и гуманистически секуляристскую стадию (завершившуюся в XIX в.). XX век - переходный период от гуманистической фазы к «новому средневековью».

Период секулярного гуманизма - это не­христианская, а подчас и антихристианская фаза западной культуры. Гуманистическая культура хотя и возвысилась до идеи человека как творца, преисполненного радости и уверенности в своих силах, вместе с тем в конце концов привела его к деморализации, так как человек все более полагался на само го себя и все дальше уходил от христианского, божественного понимания природы личности, свойственного периоду средневековья. Вторжение машин и технологии в жизнь человека нанесло гуманизму смертельный удар Гуманистически ориентированная культура исчерпала свою творческую энергию. Теперь она превращается в простое средство «практической организации жизни», «наслаждении жизнью» и т. п. Творческий дух культуры исчезает, на смену ей приходит утилитарная цивилизация, лишенная высших взлетов художественного творчества. Духовный гений оскудевает. Такова «диалектика истории». Буржуазная цивилизация представляет собой за

тянувшийся переход от старого средневековья к «новому средневековью», новому варвар­ству, усилению напряженности, драматизма и трагизма истории, когда, несмотря на все до­стижения, лучи христианского света зачастую не могут пробиться к людям. Безрелигиозный гуманизм приводит к дегуманизации и бестиализации (озверению) человека. Но Бердяев не исключал того, что переходная культура Запада изберет другой путь - религиозно-христианского преобразования жизни, утвер­ждения непреходящих ценностей и реализа­ции подлинного существования в творческой жизни. В качестве философского обоснования та­кого «преобразования» Бердяев разработал эс­хатологическую метафизику - своеобразное учение о конце мира и истории. Он убежден в том, что историю следует видеть в эсхатоло­гической перспективе. Но, в противополож­ность пассивной и «мстительно-садистской» эсхатологии христианского Апокалипсиса, предрекающего «жестокую расправу над злы­ми и неверными», Бердяев исповедует актив­но-творческий эсхатологизм.

Решение этой задачи связано с анализом проблемы времени. Бердяев различает время космическое, историческое и экзистенциаль­ное. Последнее не исчисляется математичес­ки, его течение зависит от напряженности пе­реживаний, от страдания и радости, от твор­ческих подъемов. История совершается и сво­ем историческом времени, но она не может в нем остаться. Она выходит или во время космическое (и тогда человек оказывается лишь подчиненной частью мирового природного целого), или во время экзистенциальное, означающее выход из мира объективации в ду­ховный план. Экзистенциальное время свиде­тельствует о том, что время - в человеке, а не человек во времени, в нем нет различия между будущим и прошлым, концом и нача­лом. (Экзистенциальное восприятие времени нашло отражение и в опыте человека, когда говорят, что «счастливые часов не наблюда­ют».) История должна кончиться, потому что в ее пределах проблема личности неразрешима. История имеет смысл только потому, что она кончится. Ее смысл не может быть заключен внутри нее, он лежит за пределами истории. Бесконечная история была бы бессмысленна, и если бы в ней обнаруживался непрерывный прогресс, то он был бы неприемлем, ибо означал бы превращение каждого живущего поколения в средство для будущих поколений. Смысл конца мира и истории означает конец объективного бытия, преодоление объективации. Нельзя мыслить конец мира в историческом времени по сю сторону истории. И вместе с тем нельзя его мыслить совершенно вне истории, как исключительно потустороннее событие. Конец мира - не опыт плавного развития, а опыт потрясения, катастрофы в личном и историческом существовании. «Иной» мир есть наше вхождение и иной модус существования. Конец мира - не фатум, тяготеющий над грешным миром и человеком, а свобода, преображение, в котором человек призван активно участвовать. Противоречия человека в мире окончательно преодолимы лишь в этом процессе. Бог нуждается в ответном действии человека, которым не только грешник, но и творец. Эсхатологическая перспектива не есть только перспектива неопределимого конца мира, но и перспектива каждого мгновения жизни. На протяжении всей жизни нужно кончать старый мир, начинать новый мир как царство духа. Поэтому конец, по Бердяеву, следует понимать как преображение, переход человечества к новому измерению своего существования, к новому зону - эпохе духа, где центральное значению получит любовь - творческая и преображающая. Мучительные противоречия жизни и страдания, которые под конец усилятся, перейдут в радость и любовь в результате раз вития активности и творчества человека.

По признанию Бердяева, в основе его раз мышлений лежит острое чувство царящего в мире зла и горькой участи человека в мире. Они отражают восстание личности против давящей объективной «мировой гармонии» и объективного социального порядка. Поэтому он выступал не только против коммунизма и фашизма, но и против либерализма, связанного с капиталистическим строем. Бердяев осуждал любые формы социальной лжи, тоталитаризма, насилия как «справа», так и «слева». Человеческой массой, говорил он, управляли и продолжают управлять посредством мифов, пышных религиозных обрядов и праздников, через гипноз и пропаганду, через кровавое насилие. В политике огромную роль играет ложь и мало места занимает правда.

Однако, в отличие от западных теоретиков экзистенциализма, Бердяев подчеркивал, что не стоит на позициях асоциальности. Наоборот, считал он, нужно признать, что человек есть социальное, коммуникативное существо и что реализовать себя вполне он может лишь в об­ществе. Прорыв духовности в обыденную со­циальную жизнь возможен. Но лучшее, более справедливое и человечное общество может быть создано лишь из духовного в человеке, а не из объективации. Наиболее духовно значи­тельное в человеке вырастает не из социальной среды, ввергающей его в атмосферу «полезной лжи» и конформизма, а изнутри человека, при­званного постоянно совершать творческие акты в отношении самого себя, т. е. формировать себя как личность. Подвергая резкой критике тради­ционное учение о социализме и его реальное воплощение в жизни, Бердяев все же объявлял себя сторонником «социализма персоналистического», который основывается на примате лич­ности над обществом и тем самым радикально отличается от социализма, основанного на при­мате общества над личностью.

В историософских построениях Бердяева особое место занимают мысли о роли и месте России в истории, ее судьбах и предназначе­нии в мировом историческом процессе, т. е. весь тот круг вопросов, который связывается с понятием русской идеи. В истолковании на­званной тематики он наряду с другими дея­телями русского культурного ренессанса на­чала XX в. выступил продолжателем рели­гиозно-философского анализа русской идеи В. С. Соловьевым. Он начал заниматься этой темой еще в годы первой мировой войны, которая остро поставила вопрос о русском на­циональном самосознании (очерк «Душа России», 1915). Затем суждения Бердяева нашли отражение в трудах «Судьба России» (1918), «Русская идея» (1946) и др. Истоки, смысл, коллизии и перспективы русской идеи прослеживаются им на богатом историко-литератур­ном и историко-философском материале, начиная со времен средневековья (религиозное учение «Москва - Третий Рим»), через славянофилов, Достоевского, Толстого, Соловьева до религиозно-философских и нерелигиоз­ных (в том числе марксистских) течений XX в.

Уникальность и самобытность русской идеи заключается, по Бердяеву, прежде всего в религиозном мессианизме как стержневой идее социокультурной жизни общества. Но мессианское сознание не должно быть истолковано как националистическое сознание. Подойти к разгадке тайны «души России» можно, если признать антиномичность (противоречивость) русского национального само сознания. Русская душа представляет собой сочетание тезисов и антитезисов: «С одной стороны - смирение, отречение; с другой стороны - бунт, вызванный жалостью и тре6ующий справедливости. С одной стороны - сострадательность, жалостливость; с другой стороны - возможность жестокости; с одной стороны - любовь к свободе, с другой - склонность к рабству». Бердяев анализирует многочисленные факторы, повлиявшие на формирование особенностей национального характера русского народа. Здесь и влияние географического фактора (огромные пространства степей и лесов), преобладание русской душе женственного начала (пассиивности) над мужественным, преклонение перед святостью как высшим состоянием жизни и др. Противоречивость русской души, возможно, связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории - Восток и Запад Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия - огромный Востоко-Запад, призванный соединять два мира. Свойственная русскому религиозному сознанию эсхатологическая идея принимает I форму стремления ко всеобщему спасению - в отличие от западного христианства, где она по преимуществу обретает форму индивидуального спасения. Поэтому существо русской самобытности заключается в «коммюнотарности» (общинности), представляющей собой некую метафизическую разновидность коллективизма. Русские люди более коммюнотарны, чем западные. Они ищут не столько организованного общества, сколько общности, общения. Русская идея, делает вывод Бердяев, есть идея коммюнотарности и братства людей и народов. Он подвергал принципиальной критике различные формы русофобии, равно как и другие проявле­ния национализма. Трактовка Бердяевым рус­ской идеи полна живейшего интереса, содержит богатство идей, не потерявших своего культур­но-воспитательного значения и в наши дни.

Творчество Бердяева и сегодня вызывает большой интерес своими поисками смысла жизни и назначения человека, неустанным обоснованием ценностей свободного духа. Несмотря на некоторый налет утопизма, романтизма, не всегда оправданный радикализм, оно подкупает своей искренностью и внутрен­ней взволнованностью. Бердяев глубже мно­гих других заглянул в русскую душу. Он все­гда оставался патриотом России и верил в ее национальное возрождение.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Николай Александрович Бердяев (рус. дореф. Николай Александровичъ Бердяевъ, 6 марта 1874, имение Обухово, Киевская губерния, Российская империя — 23 марта 1948 (по другим данным, 24 марта 1948), Кламар под Парижем, Четвёртая французская республика) — русский религиозный и политический философ, представитель русского экзистенциализмa и персонализма. Автор оригинальной концепции философии свободы и (после Первой мировой и Гражданской войн) концепции нового средневековья. Младший брат поэта Сергея Бердяева.

Первоначально находился под влиянием идей марксизма и неокантианства, пытался синтезировать материалистическое понимание истории и этическое учение Канта, примыкал к так называемому «легальному марксизму», в дальнейшем обратился к религиозной философии, испытал серьезное влияние Ф.М. Достоевского, В.С. Соловьева, В.Н. Несмелова, позднее — Я. Боме.

Является одним из создателей получивших широкую известность и вызвавших жаркие споры сборников статей: «Проблемы идеализма» (1902), «Вехи» (1909), «Из глубины» (1918). Принимал деятельное участие в работе Религиозно-философского общества, был инициатором создания Вольной академии духовной культуры (1918 — 1922). В 1922 году выслан из Советской России. Около двух лет прожил в Германии. С 1924 года и до конца своих дней жил во Франции, издавал религиозно-философский журнал «Путь» (Париж, 1925 — 1940). Оставил обширное наследие.

Наиболее известные работы: «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии» (1901), «Новое религиозное сознание и общественность» (1907), «Духовный кризис интеллигенции» (1910), «Философия свободы» (1911), «Смысл творчества» (1916), «Судьба России» (J918), «Смысл истории» (1923), «Новое средневековье» (1924), «Философия свободного духа» (1927), «О назначении человека» (1931), «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937), «Русская идея» (1946), «Самопознание» (1949).

Книги (31)

Сборник статей

Духи русской революции
Духовное состояние современного мира
Евразийцы
Еврейский вопрос, как вопрос христианский
Истина Православия
Конец Ренессанса и кризис гуманизма
Лев Шестов и Киркегор
Новое средневековье (Размышление о судьбе России)
Новое христианство
О "вечно бабьем" в русской душе
О фанатизме, ортодоксии и истине
Основная идея Вл Соловьева
Основная идея философии Льва Шестова
Спасение и творчество (Два понимания христианства)
Философская истина и интеллигентская правда
Христианство и антисемитизм
и другие

Экзиистенциально-персоналистическая философия Н. А. Бердяева

Бердяева (1874-1948) нашла яркое выражение характерная для русской философской мысли религиозно-антропологическая и историософская проблематика, связанная с поисками глубинных основ человеческого существования и смысла истории. Его взгляды находятся в русле четко обозначившейся в западноевропейской философии устремленности к постижению внутреннего духовного опыта человека, которая особенно проявилась в таких философских направлениях, как персонализм, экзистенциализм и др. Бердяеву присуща не сухая и отстраненная, а глубоко личностная, отмеченная парадоксальностью манера философствования, что придает сти­лю его произведений большую эмоциональ­ность и выразительность.

Жизненный путь и этапы творчества

Н. А. Бердяев родился в Киеве в дворянско-аристократической семье. Учился в кадет­ском корпусе. В 1894 г. поступил в универси­тет Св. Владимира на естественный факуль­тет, через год перевелся на юридический. В нем рано пробудился интерес к философским про­блемам. В четырнадцать лет он читал труды Шопенгауэра, Канта и Гегеля. Бердяев считал, что особенности его философского миросо­зерцания теснейшим образом связаны с харак­тером его душевной и духовной структуры, с его «натурой». Острое переживание одиноче­ства, тоска по трансцендентному как миру иному, неприятие несправедливости и ущем­ления свободы личности порождали в нем по­стоянные борения духа, бунтарство, конфликт с окружающей средой.

Неудивительно, что уже в ранней юности Бердяев порвал с традиционным патриархаль­но-аристократическим миром, начал посещать марксистские студенческие кружки, а затем активно общался с революционно настроен­ной интеллигенцией, принимал участие в со­циал-демократическом движении. В 1898 г. он был арестован вместе со всем составом киев­ского комитета «Союза борьбы за освобож­дение рабочего класса» и исключен из уни­верситета. В «марксистский период» (1894- 1900 гг.) он написал свою первую книгу «Субъективизм и индивидуализм в обще­ственной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском» (вышла в 1901 г.), снабженную предисловием П. Б. Струве. В нем Бердяев пытался сочетать идеи марксиз­ма, понимаемого в «критическом» плане, с фи­лософией Канта и отчасти Фихте. Позже он отмечал, что источник его революционности всегда заключался в изначальной невозмож­ности принять миропорядок, подчиниться чему-либо на свете. «Отсюда уже видно, - писал он, - что это революционность скорее индивидуальная, чем социальная, это есть вос­стание личности, а не народной массы».

Еще до встречи с марксистами у него опре­делились симпатии к социализму, но обосно­вание ему он давал этическое. В марксизме его «более всего пленил историософический раз­мах, широта мировых перспектив». Особен­ная чувствительность к марксизму осталась у Бердяева на всю жизнь: «Маркса я считал ге­ниальным человеком и считаю и сейчас».

В 1901 г. Бердяев был отправлен на три года в административную ссылку в Вологду. Накануне ссылки у него начался духовный кризис. Сочинения Достоевского, Толстого, Ибсена, Ницше, общение с Л. Шестовым и другими немарксистскими философами от­крыли для него новые миры, вызвали внут­ренний переворот. Уже в вышеназванной книге обозначился крен в сторону идеализма. А появление статей «Борьба за идеализм» и «Этическая проблема в свете философского идеализма» (последняя была напечатана в сборнике «Проблемы идеализма», 1902) озна­чало решительный поворот Бердяева от «кри­тического марксизма» к «новому русскому идеализму», и он стал одним из главных вы­разителей этого течения.

Переехав в 1904 г. в Петербург; Бердяев вошел в редакцию журнала «Новый путь», а в 1905 г. вместе с С. Н. Булгаковым руководил журналом «Вопросы жизни». В эти годы произошла встреча «идеалистов», пришедших из «легального марксизма», с представителя­ми культурно-духовного движения, получив­шего название «новое религиозное сознание» (Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Ива­нов, А. Белый, Л. Шестов и др.). На религиоз­но-философских собраниях деятелей русской культуры и представителей православной цер­ковной иерархии напряженно обсуждались вопросы обновления христианства, культуры, внутренней жизни личности, соотношения «духа» и «плоти» и т. д.

В 1908 г. Бердяев переехал в Москву и ак­тивно включился в работу Религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьев, Обозначившийся у него еще ранее интерес к православному учению получил развитие во время встреч с наиболее видными его представителями.

Будучи одним из активных участников и теоретиков движения «нового религиозно го сознания», Бердяев по многим принципиальным мировоззренческим вопросам не был согласен с другими представителями движения, никогда целиком не сливался ним. Он считал себя «верующим вольно думцем».

В 1909 г. Бердяев выступил соавтором книги «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции», вызвавшей широкий резонанс в Рос сии (здесь была опубликована его статья «Философская истина и интеллигентская прав да»). В атмосфере надвигающихся мировых социальных катаклизмов вышли в свет его работы «Философия свободы» (1911) и «Смысл творчества. Опыт оправдания чело века» (1916). Последнюю он считал первым выражением самостоятельности своей философии, ее основных идей.

Октябрьскую революцию Бердяев воспринял как национальную катастрофу, считая при этом, что ответственность за нее несут не только ко большевики, но также и «реакционные силы старого режима». В первые послереволюционные годы он принял участие в издании «Из глубины. Сборник статей о русской революции» (1918, статья «Духи русском революции»), создал Вольную академию духовной культуры (1919-1922). В 1920 г. стал профессором Московского университета, свободно критиковал марксизм («В то время, - замечает Бердяев, - это было еще возможно») I Но вскоре эти «вольности» закончились. Он дважды арестовывался и в 1922 г. был выслан из советской России вместе с большой группой писателей и ученых.

Во время пребывания в Берлине Бердяев основал Религиозно-философскую академию. Познакомился с рядом немецких мыслителей прежде всего с родоначальником современности философской антропологии М. Шеллером В этот период у Бердяева усилился интерес к проблемам философии истории. Книга «Но вое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы» (1924) принесла ему европейскую известность. В 1924 г. Бердяев пере­ехал в Кламар (пригород Парижа), где прожил до конца своих дней. Здесь он основал и ре­дактировал религиозно-философский журнал «Путь» (1925-1940), участвовал в работе издательства «ИМКА-Пресс». Активно об­щался и дискутировал с известными француз­скими философами Ж. Маритеном, Г. Марсе­лем и др.

В эмиграции были написаны наиболее важные для понимания его собственно фило­софских взглядов труды: «Философия свобод­ного духа. Проблематика и апология христи­анства» (1927-1928), «О назначении челове­ка. Опыт парадоксальной этики» (1931), «О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии» (1939), «Опыт эсхато­логической метафизики. Творчество и объективация» (1947), «Царство Духа и царство Ке­саря» (1949) и др.

В зарубежный период Бердяев оставался одним из видных теоретиков русской идеи. Подвергая резкой критике «большевизацию» России, подавление в ней свободы и т. д., он в то же время стоял на патриотических позици­ях, верил в лучшее будущее своей родины. Особенно это проявилось в годы второй ми­ровой войны и после победы над гитлеровс­кой Германией. Уже на склоне лет Бердяев отмечал, что он, с одной стороны, критичес­ки относился ко многому, происходившему в советской России, а с другой - всегда считал, что «нужно пережить судьбу русского народа как свою собственную судьбу», чувствовал потребность «защищать... родину перед миром, враждебным ей». Это не нравилось многим из «непримиримых» эмигрантов. Отношения Бердяева с русской эмиграцией складывались трудно и противоречиво. Осознавая себя представителем «левого» крыла эмиграции, он конфликтовал с деятелями «правого» крыла, отвергал их призывы «вер­нуться к старому». В какой-то мере он сочувствовал евразийцам, которые примирились с тем, что в России произошел социальный пе­реворот, и хотели строить новую Россию на ноной социальной почве. Но многое в евразийстве, особенно его «этатический утопизм», было для Бердяева неприемлемо. Поэтому, хотя евразийцы и видели в нем своего идео­лога, он себя таковым не считал.

Несмотря на активную общественно-культур­ную деятельность и обширные связи, он чувство­вал себя одиноким, как и всегда. И все же всем своим творчеством и общественной деятельнос­тью в период эмиграции Бердяев внес важный вклад в распространение русской культуры на Западе, в расширение связей между русской и за­падноевропейской философской мыслью.

Идеи «неохристианства»

К религиозной вере Бердяев пришел не в результате соответствующего воспитания, ко­торого в детстве был лишен, а путем внутрен­него опыта, переживания кризиса европейско­го гуманизма и культуры, напряженного иска­ния смысла жизни. Этот переворот в мировоз­зрении нашел выражение уже в работе «Новое религиозное сознание и общественность» (1907). В дальнейшем религиозно-философс­кие идеи Бердяева получили развитие во мно­гих других его произведениях, особенно в ра­боте «Смысл творчества» (1916). Наряду с де­ятелями «русского религиозно-философского ренессанса» начала XX в. он активно включил­ся в поиск «нового религиозного сознания». Наиболее близка ему была идея Богочеловечества, которую он считал основной идеей рус­ской религиозной мысли (В. С. Соловьев, Е. Н. Трубецкой, С. Н. Булгаков и др.). В то же время взгляды Бердяева отличались от преоб­ладающего течения. По его словам, он был не столько теологом, сколько (подобно Достоевс­кому) антропологом, ибо исходной для него была идея личности как «воплощенного боже­ственного духа», а не проблема соотношения «духа» и «плоти», религиозного освящения плоти мира (культуры, общественности, поло­вой любви и всякой чувственности), как это было у других «неохристиан».

оно как бы унижает человека, считая его су-существом греховным и падшим, призванным к смирению и послушанию. С другой же сто­роны, оно необычайно возвышает человека, представляя его как образ и подобие Божье, признавая в нем духовную свободу, независимую от царства Кесаря. Бердяев был убежден, что только эта вторая сторона христианства может служить основой для переоценки ценностей и построения «неохристианского» учения о личности и Боге. Он считал, что Бог никогда не создавал так называемого «мирового порядка», «гармонии» мирового целого, превращающего личность в средство. Бог тво­рит лишь конкретные существа людей в качестве духовно-творческих личностей. Он существует не как некая особая, находящаяся над человеком реальность, а как экзистенциаль­но-духовная встреча с ним. Бог хочет не такого человека, который должен его прославлять, а человека как личность, которая откликается на его призыв к свободе и творчеству и с которой возможно общение в любви.

Божественное обнаруживается не в уни-универсально-общем «миропорядке», а в индивидуальном, в восстании страдающей личности против этого порядка. Бердяев возражал тем теологам, которые утверждали, что только Иисус Христос был Богочеловеком, а не человек как тварное существо. Между тем свойственные человеческой личности свобода и способность к творчеству свидетельствуют именно о проявлении богочеловечности. Конечно, не в том же самом смысле, что и Христос, единственный в своем роде. Но в человеке, являющемся как бы пересечением двух миров, есть божественный элемент. Божественное трансцендентно (потусторонне) человеку и в то же время оно таинственно соединено с человеческим, выступая в богочеловеческом образе.

Бердяев исходил из того, что «историческое христианство» находится в кризисе. Надежды на религиозное возрождение он связывал с «новым откровением», с созданием откровения человека о человеке, что будет означать как бы завершение замысла Бога и наступление новой эпохи в мировой истории богочеловечества, т. е. сверхприродного человечества. «Новая культура» и «новая общественность» будут утверждены не на старых антиличностных принципах государственно­сти, самодовлеющей организации обществен­ного порядка и системы управления, а на но­вых мистически-свободных основах - соеди­нения личностей в соборности. По мнению Бердяева, эта задача вполне реальна, так как мистическое начало, присущее каждому че­ловеку, становясь «прозревающим», приводи к подчинению природного божественному, соединению личного разума с мировым, в результате чего управление миром становится богочеловеческим.

Попытки Бердяева придать христианству персоналистический духовно-личностный характер не встретили понимания со стороны официальной церковности и русских ортодоксально-религиозных мыслителей. В. В. Зетковский (вслед за Л. Шестовым и др.) отмечал, что Бердяев в своих построениях возвышал человека, но не считал нужным принять во внимание традиции церкви и двигался к ослаблению реальности Бога. Иными слона ми, эти попытки расценивались как бунт против традиционного богословия. Сам Бердяев неоднократно заявлял, что он принадлежит к верующим философам, но вера его «особенная» - не догматическая, а профетическая т. е. пророческая, обращенная к будущему.

Экзистенциальный метод познания и философствования

Философские воззрения Бердяева теснейшим образом связаны с особенностями того на правления в европейской философской мысли которое получило широкое развитие во второй половине XIX в. Представители этого направления, отвергая господствовавшие в истории «классической» философии принципы рационализма (характерные прежде всего для философии Гегеля), обратились в своем творчестве к интуитивным, эмоционально-волевым и Iт.п. способам освоения духовного опыта человека, его конкретного существования. Особая роль среди них принадлежит С. Кьеркегору, оказавшему сильное влияние на всех видных провозвестников нового, неклассического типа философствования. Эту линию развития фи­лософской мысли называют экзистенциальной. К ней относят такие течения, как философия жизни (А. Шопенгауэр, Э. Гартман, Ф. Ниц­ше, В. Дильтей, А. Бергсон), экзистенциализм (К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ж. П. Сартр, А. Камю, Г. Марсель), философская антропология (М. Шелер) и др. Именно в этом ряду форми­ровались философские взгляды Бердяева, опи­равшегося также на достижения русских пи­сателей и философов XIX - начала XX в. Из писателей большое влияние на него ока­зали М. Ф. Достоевский и Л. Н. Толстой, из философов - А. С. Хомяков, К. Н. Леонтьев, В. С. Соловьев, В. В. Розанов и др. Что касает­ся его социальных взглядов, то важную роль в их формировании сыграли К. Маркс, Т. Кар-лейль, Г. Ибсен и Л. Блуа.

Философские взгляды Бердяева не обра­зуют собой какой-либо законченной системы с разработанным понятийным аппаратом. К этому он и не стремился, так как никогда не был философом академического типа и не ста­вил перед собой задачу создать некую систе­му строго логических обоснований и доказа­тельств. Особенность его способа философ­ствования в том, что оно сопряжено е внут­ренним опытом, пропущено через личные чувства и переживания, нередко выражено в афористичной форме.

Предмет и задачи философии Бердяев од­нозначно определяет с экзистенциально-антро­пологических позиций: философия призвана познавать бытие из человека и через человека, черпая содержание свое в духовном опыте и духовной жизни. Поэтому основной философ­ской дисциплиной должна быть философская антропология (а не, скажем, онтология).

Большое влияние на формирование фило­софских взглядов Бердяева оказала теория познания Канта. Он был «потрясен» кантовским различением мира явлений и мира вещей и себе, порядка природы и порядка свободы. Показав, что объект порождается субъектом, Кант раскрыл возможность построения мета­физики, исходя из субъекта, обоснования фи­лософии свободы, т. е. экзистенциальной ме-тафизики. Однако Бердяев считает, что, хотя он многим обязан немецкой идеалистической философии, все же никогда не был ей школьно привержен и стремился ее преодолеть, учитывая, что развитие немецкого идеализм после Канта и Фихте, Шеллинга и Гегеля шло в направлении устранения «вещи в себе», утери свободы в необходимости торжествующе го мирового разума (Логоса). При таком подходе бытие разлагается, заменяется противостоящими друг другу субъектом и объектом познает не живой человек, а некий абстрактный гносеологический субъект, находящийся вне бытия и познающий не бытие, как токовое, а мысленно создаваемый («полагаемый») специально для познания объект. В результате те подлинное бытие исчезает и из объекта, а человек превращается в функцию, орудие «мирового духа» (как, например у Гегеля).

Из этого вытекает, что экзистенциальная философия призвана быть познанием смысла бытия через субъект, а не через объект. Смысла вещей раскрывается не в объекте, входящем в мысль, и не в субъекте, конструирующем свой мир, а в третьей, не объективной и не субъективной сфере - в духовном мире. Дух - это свобода и свободная энергия, прорывающаяся в природный и исторический мир Духовная сила в человеке, по Бердяеву, изначально носит не только собственно человеческий, но и богочеловеческий характер, поскольку ее корни заключены в высшем духовном существе - Боге.

Хотя понимание Бердяевым задач философии во многом идет в русле идей основоположников философии экзистенциализма, но имеются и существенные отличия. Так, признавая М. Хайдеггера самым сильным из со временных экзистенциальных философов, Бердяев вместе с тем подвергает критике его попытку построить еще одну онтологию, по сути дела таким же путем, каким строит ее рациональная академическая философия. Хайдеггер, по существу, развивает не философию «экзистенции» (подлинного, глубинно го бытия человека), а лишь философию не личного человеческого существования, заброшенного в мир обыденности, заботы, страха покинутости и неизбежной смерти. Бердяев упрекает Хайдеггера в том, что он не оставляет человеку возможности прорыва в бесконечность, в сферу божественного, в результате чего человек оказывается в положении «богооставленности». В противовес этому пессимизму он видит свою задачу в том, чтобы развивать экзистенциальную диалектику божественного и человеческого, совершающуюся в самой глубине бытия человека. При этом используется метод творческой интуиции, интуитивного раскрытия универсального в индивидуальном, личностного характера духовно-религиозного опыта.

Другое отличие философии Бердяева от традиционного («классического») экзистенциализма заключается в том, что в ней не употребляются свойственные экзистенциализму понятия «экзистенция», «бытие-в-мире» и другие «экзистенциалы». Важнейшей катего­рией его философствования является лич­ность. Теоретики же экзистенциализма, на­против, употребляют это понятие крайне ред­ко, поскольку считают, что оно традиционно обременено социальными, предметно-заземленными характеристиками, «заслоняющи­ми» подлинную, непредметную экзистенцию человека и вследствие этого мешающими познанию его собственного достоинства, его сокровенной сути.

Из вышесказанного следует, что Бердяева скорее стоило бы назвать экзистенциально мыслящим философом, а не просто последователем философии экзистенциализма как сложившегося течения со свойственной ему терминологией. «Моя окончательная филосо­фия, - писал он, - есть философия личная, связанная с моим личным опытом. Тут субъект философского познания экзистенциален"». Понятия «экзистенциальный тип мышления» и «экзистенциализм» - не одно и то же. Первое носит более широкий характер и обозначает метод философствования, свойственный не только теоретикам экзистенциализма, но и философии жизни, творчеству Достоевского и других «экзистенциальных» писателей. И не случайно сам Бердяев в разных местах определяет свои взгляды не только как философию «экзистенциального типа», но и как персонализм, философию духа и эсхатологическую метафизику.

Окружающий человека объективный мир представляется Бердяеву не настоящим. За конченным скрыто бесконечное, дающее знаки о себе, о целых мирах, о нашей судьбе. Поэтому целью экзистенциального познания, считает он, должно быть не отражение объек­тивированной действительности, а нахожде­ние ее смысла. Разум имеет тенденцию все превращать в объект, из которого исчезаем экзистенциальность. Вследствие изначальной пораженности человека первородным грехом («падшести») происходит его подчинение ус­ловиям пространства, времени, причинности, выбрасывание человека вовне, иными слова ми, - объективация. Это понятие - одно из важнейших в философии Бердяева. Оно об разует как бы антипод другим основополагающим понятиям - свободному духу и творчеству. Объективация есть результат не толь ко мысли, но и известного состояния субъекта, при котором происходит его отчуждение Объективация умственных образований начинает жить самостоятельной жизнью и порождает псевдореальности. Бердяев устанавливает следующие основные признаки объективации: 1) отчуждение объекта (мира явлений) от субъекта бытия (личности), 2) поглощение неповторимо-индивидуального безличным, всеобщим, 3) господство необходимости и подавление свободы, 4) приспособление и миру явлений, среднему человеку, социализация человека и др.

Понимание Бердяевым объективации в какой-то мере родственно понятию опредмечивания в немецкой философии XIX в. и теории отчуждения в экзистенциализме. Однако он считает, что критика Хайдеггером тенденции к усреднению и нивелированию индивида в условиях господства обыденности и массовизации культуры («Man») все еще остается во власти объективации, так как не указывает возможности ее преодоления путем мистического прорыва духа к тайнам космической жизни.

В качестве форм объективированного мира Бердяев подвергает анализу дегуманизирующее воздействие на духовность человека различных экономических систем, техники, государства, церковных организаций и т. д. Процессу объективации, приводящей к отчуждению и разобщению, он противопоставляет возможность духовного восстания, общения в любви, творчества, преодоления эгоцентриз­ма, признания каждой личности высшей цен­ностью. Понятие духа он не отождествлял ни с душой, ни с психическим. Что касается сознания, то оно не есть лишь психологическое понятие, так как в нем содержится конструи­рующий его духовный элемент. Сознание связано с духом. Только поэтому возможен переход от сознания к сверхсознанию. Дух есть действие сверхсознания в сознании.

Философская антропология и «парадоксальная этика»

В центре мировоззрения Бердяева стоит проблема человека. Он определяет человека как существо противоречивое и парадоксаль­ное, совмещающее в себе противоположнос­ти, ибо оно принадлежит к двум мирам-при­родному и сверхприродному. Духовная осно­ва человека не зависит от природы и обще­ства и не определяется ими. Человек, по Бер­дяеву, есть загадка не в качестве организма или социального существа, а именно как личность. Понятие личности он отличает от понятия индивида. Индивид - категория натуралистическая, это - часть рода, общества, космоса, то есть в этой ипостаси он связан с мате­риальным миром. Личность же означает независимость от природы и общества, которые

Согласно Бердяеву, есть два противопожных пути преодоления человеком своей замкнутой на себе субъективности. Первый - ра­створиться в мире социальной обыденности приспособиться к нему. Это приводит к конформизму, отчуждению и эгоцентризму. Другой путь - выход из субъективности через трансцендирование, которое означает духовное озарение, переход к жизни в свободе, освобождение человека от плена у самого себя, экзистенциальную встречу с Богом. Нередко личность человека раздваивается. Бердяев приводит примеры из сочинений Толстого, Достоевского и других писателей, обращавших внимание на двойную жизнь человека: внешнюю условную, исполненную лжи, неподлинную жизнь, приспособленную к обществу, государству, цивилизации, и внутреннюю, подлинную жизнь, в которой человек предстает перед глубинными первореальностями. «Когда князь Андрей смотрит на звездное небо, это более подлинная жизнь, чем когда он разговаривает в петербургском салоне». В духе известною высказывания Достоевского о нравственной цене слезинки ребенка Бердяев восклицает! весь мир ничто по сравнению с человеческой личностью, с единственным лицом человек», с единственной его судьбой.

Центральное место в познании духа Бердяев отводит этике. Он считает, что в истории человечества сложились два основных тин» этики: этика закона (в дохристианской и социально-обыденной формах) и этика искупления (христианская мораль). Этика законе организует жизнь человеческих масс, демонстрирует господство общества над конкретной личностью, над внутренней индивидуальной жизнью человека. Парадокс в том, что за кон имеет и положительное значение, так как он не только калечит личную жизнь, но и охраняет ее. Этика Канта, по Бердяеву, есть законническая этика, потому что она интересуется общеобязательным нравственным законом, одинаковой у всех «природой» человека С проблемой свободы Бердяев связывал решение проблемы возникновения нового и процессе творчества. Всякое действитель­но новое в мире возникает лишь через твор­чество, т. е. посредством проявления сво­боды духа. Творчество есть переход небы­тия в бытие через акт свободы. Иными сло­вами, оно означает прирост, прибавление, создание того, чего еще не было в мире. Творчество предполагает небытие, подоб­но тому как у Гегеля становление предпо­лагает небытие. Из бытия же (которое вто­рично по отношению к свободе и подвер­жено объективации) возможно только ис­течение и перераспределение элементов данного мира.

В творческом акте человек выходит из зам­кнутой субъективности двумя путями: объек­тивации и трансцендирования. На путях объективации творчество приспособляется к условиям этого мира. На путях же экзистен­циального трансцендирования оно прорыва­ется к концу этого мира, к его преображению, т. е. в действительность потенциальную, бо­лее глубокую.

Оценивая взгляды Бердяева на пробле­му творчества, В. В. Зеньковский и некото­рые другие историки русской философии от­мечали их противоречивость. Ибо творче­ство, с одной стороны, неизбежно ведет к объективации, а с другой - оно же призва­но ее разрушить. Тем самым творчество как бы лишается всякого смысла и сводится лишь к «мессианской страсти». Однако Бер­дяев, видимо, и сам осознавал эту «несты­ковку», поэтому оговаривается, что было бы ошибкой делать вывод, что творчество объективированное, продукты творчества в этом мире лишены значения и смысла. Без них человек не смог бы поддерживать и улучшать условия своего существования в этом мире. Он призван производить работу над материей, подчинять ее духу. Но, под­черкивает Бердяев, нужно понимать грани­цы этого пути и не абсолютизировать его. Следует иметь в виду, что наступит эпоха, новый исторический зон, когда эсхатологи­ческий (конечный) смысл творчества будет полностью выявлен. Проблема творчества, таким образом, упирается в проблему смысла истории.

Историософия и русская идея

В анализе исторических и социокультурных процессов Бердяев отрицает все формы их линейной интерпретации, линейные теории прогресса. История - не прогресс по восходящей линии и не регресс, а трагическая борьба противоположностей, добра и зла.

Каждая культура, по Бердяеву, переживает периоды рождения, расцвета и исчезнове­ния. Но исчезают лишь временные, преходящие ценности, а непреходящие продолжают жить до тех пор, пока существует человеческая история. Римское законодательство, греческие искусство и философия и т. п. живут по сей день.

Анализируя исторические судьбы «запад ной культуры» как целостного феномена, Бердяев (независимо от О. Шпенглера) пришел к выводу, что она прошла две стадии: варварскую средневеково-христианскую (завершившуюся в XIII в. Ренессансом) и гуманистически секуляристскую стадию (завершившуюся в XIX в.). XX век - переходный период от гуманистической фазы к «новому средневековью».

Период секулярного гуманизма - это не­христианская, а подчас и антихристианская фаза западной культуры. Гуманистическая культура хотя и возвысилась до идеи человека как творца, преисполненного радости и уверенности в своих силах, вместе с тем в конце концов привела его к деморализации, так как человек все более полагался на само го себя и все дальше уходил от христианского, божественного понимания природы личности, свойственного периоду средневековья. Вторжение машин и технологии в жизнь человека нанесло гуманизму смертельный удар Гуманистически ориентированная культура исчерпала свою творческую энергию. Теперь она превращается в простое средство «практической организации жизни», «наслаждении жизнью» и т. п. Творческий дух культуры исчезает, на смену ей приходит утилитарная цивилизация, лишенная высших взлетов художественного творчества. Духовный гений оскудевает. Такова «диалектика истории». Буржуазная цивилизация представляет собой за

тянувшийся переход от старого средневековья к «новому средневековью», новому варвар­ству, усилению напряженности, драматизма и трагизма истории, когда, несмотря на все до­стижения, лучи христианского света зачастую не могут пробиться к людям. Безрелигиозный гуманизм приводит к дегуманизации и бестиализации (озверению) человека. Но Бердяев не исключал того, что переходная культура Запада изберет другой путь - религиозно-христианского преобразования жизни, утвер­ждения непреходящих ценностей и реализа­ции подлинного существования в творческой жизни. В качестве философского обоснования та­кого «преобразования» Бердяев разработал эс­хатологическую метафизику - своеобразное учение о конце мира и истории. Он убежден в том, что историю следует видеть в эсхатоло­гической перспективе. Но, в противополож­ность пассивной и «мстительно-садистской» эсхатологии христианского Апокалипсиса, предрекающего «жестокую расправу над злы­ми и неверными», Бердяев исповедует актив­но-творческий эсхатологизм.

Решение этой задачи связано с анализом проблемы времени. Бердяев различает время космическое, историческое и экзистенциаль­ное. Последнее не исчисляется математичес­ки, его течение зависит от напряженности пе­реживаний, от страдания и радости, от твор­ческих подъемов. История совершается и сво­ем историческом времени, но она не может в нем остаться. Она выходит или во время космическое (и тогда человек оказывается лишь подчиненной частью мирового природного целого), или во время экзистенциальное, означающее выход из мира объективации в ду­ховный план. Экзистенциальное время свиде­тельствует о том, что время - в человеке, а не человек во времени, в нем нет различия между будущим и прошлым, концом и нача­лом. (Экзистенциальное восприятие времени нашло отражение и в опыте человека, когда говорят, что «счастливые часов не наблюда­ют».) История должна кончиться, потому что в ее пределах проблема личности неразрешима. История имеет смысл только потому, что она кончится. Ее смысл не может быть заключен внутри нее, он лежит за пределами истории. Бесконечная история была бы бессмысленна, и если бы в ней обнаруживался непрерывный прогресс, то он был бы неприемлем, ибо означал бы превращение каждого живущего поколения в средство для будущих поколений. Смысл конца мира и истории означает конец объективного бытия, преодоление объективации. Нельзя мыслить конец мира в историческом времени по сю сторону истории. И вместе с тем нельзя его мыслить совершенно вне истории, как исключительно потустороннее событие. Конец мира - не опыт плавного развития, а опыт потрясения, катастрофы в личном и историческом существовании. «Иной» мир есть наше вхождение и иной модус существования. Конец мира - не фатум, тяготеющий над грешным миром и человеком, а свобода, преображение, в котором человек призван активно участвовать. Противоречия человека в мире окончательно преодолимы лишь в этом процессе. Бог нуждается в ответном действии человека, которым не только грешник, но и творец. Эсхатологическая перспектива не есть только перспектива неопределимого конца мира, но и перспектива каждого мгновения жизни. На протяжении всей жизни нужно кончать старый мир, начинать новый мир как царство духа. Поэтому конец, по Бердяеву, следует понимать как преображение, переход человечества к новому измерению своего существования, к новому зону - эпохе духа, где центральное значению получит любовь - творческая и преображающая. Мучительные противоречия жизни и страдания, которые под конец усилятся, перейдут в радость и любовь в результате раз вития активности и творчества человека.

По признанию Бердяева, в основе его раз мышлений лежит острое чувство царящего в мире зла и горькой участи человека в мире. Они отражают восстание личности против давящей объективной «мировой гармонии» и объективного социального порядка. Поэтому он выступал не только против коммунизма и фашизма, но и против либерализма, связанного с капиталистическим строем. Бердяев осуждал любые формы социальной лжи, тоталитаризма, насилия как «справа», так и «слева». Человеческой массой, говорил он, управляли и продолжают управлять посредством мифов, пышных религиозных обрядов и праздников, через гипноз и пропаганду, через кровавое насилие. В политике огромную роль играет ложь и мало места занимает правда.

Однако, в отличие от западных теоретиков экзистенциализма, Бердяев подчеркивал, что не стоит на позициях асоциальности. Наоборот, считал он, нужно признать, что человек есть социальное, коммуникативное существо и что реализовать себя вполне он может лишь в об­ществе. Прорыв духовности в обыденную со­циальную жизнь возможен. Но лучшее, более справедливое и человечное общество может быть создано лишь из духовного в человеке, а не из объективации. Наиболее духовно значи­тельное в человеке вырастает не из социальной среды, ввергающей его в атмосферу «полезной лжи» и конформизма, а изнутри человека, при­званного постоянно совершать творческие акты в отношении самого себя, т. е. формировать себя как личность. Подвергая резкой критике тради­ционное учение о социализме и его реальное воплощение в жизни, Бердяев все же объявлял себя сторонником «социализма персоналистического», который основывается на примате лич­ности над обществом и тем самым радикально отличается от социализма, основанного на при­мате общества над личностью.

В историософских построениях Бердяева особое место занимают мысли о роли и месте России в истории, ее судьбах и предназначе­нии в мировом историческом процессе, т. е. весь тот круг вопросов, который связывается с понятием русской идеи. В истолковании на­званной тематики он наряду с другими дея­телями русского культурного ренессанса на­чала XX в. выступил продолжателем рели­гиозно-философского анализа русской идеи В. С. Соловьевым. Он начал заниматься этой темой еще в годы первой мировой войны, которая остро поставила вопрос о русском на­циональном самосознании (очерк «Душа России», 1915). Затем суждения Бердяева нашли отражение в трудах «Судьба России» (1918), «Русская идея» (1946) и др. Истоки, смысл, коллизии и перспективы русской идеи прослеживаются им на богатом историко-литератур­ном и историко-философском материале, начиная со времен средневековья (религиозное учение «Москва - Третий Рим»), через славянофилов, Достоевского, Толстого, Соловьева до религиозно-философских и нерелигиоз­ных (в том числе марксистских) течений XX в.

Уникальность и самобытность русской идеи заключается, по Бердяеву, прежде всего в религиозном мессианизме как стержневой идее социокультурной жизни общества. Но мессианское сознание не должно быть истолковано как националистическое сознание. Подойти к разгадке тайны «души России» можно, если признать антиномичность (противоречивость) русского национального само сознания. Русская душа представляет собой сочетание тезисов и антитезисов: «С одной стороны - смирение, отречение; с другой стороны - бунт, вызванный жалостью и тре6ующий справедливости. С одной стороны - сострадательность, жалостливость; с другой стороны - возможность жестокости; с одной стороны - любовь к свободе, с другой - склонность к рабству». Бердяев анализирует многочисленные факторы, повлиявшие на формирование особенностей национального характера русского народа. Здесь и влияние географического фактора (огромные пространства степей и лесов), преобладание русской душе женственного начала (пассиивности) над мужественным, преклонение перед святостью как высшим состоянием жизни и др. Противоречивость русской души, возможно, связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории - Восток и Запад Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия - огромный Востоко-Запад, призванный соединять два мира. Свойственная русскому религиозному сознанию эсхатологическая идея принимает I форму стремления ко всеобщему спасению - в отличие от западного христианства, где она по преимуществу обретает форму индивидуального спасения. Поэтому существо русской самобытности заключается в «коммюнотарности» (общинности), представляющей собой некую метафизическую разновидность коллективизма. Русские люди более коммюнотарны, чем западные. Они ищут не столько организованного общества, сколько общности, общения. Русская идея, делает вывод Бердяев, есть идея коммюнотарности и братства людей и народов. Он подвергал принципиальной критике различные формы русофобии, равно как и другие проявле­ния национализма. Трактовка Бердяевым рус­ской идеи полна живейшего интереса, содержит богатство идей, не потерявших своего культур­но-воспитательного значения и в наши дни.

Творчество Бердяева и сегодня вызывает большой интерес своими поисками смысла жизни и назначения человека, неустанным обоснованием ценностей свободного духа. Несмотря на некоторый налет утопизма, романтизма, не всегда оправданный радикализм, оно подкупает своей искренностью и внутрен­ней взволнованностью. Бердяев глубже мно­гих других заглянул в русскую душу. Он все­гда оставался патриотом России и верил в ее национальное возрождение.

Н.А.Бердяев (1874—1948) был выходцем из дворянского рода. Во время учебы в Киевском университете он начал посещать кружи социал-демократов и увлекся идеями марксизма. Уже в этот период он начал интересовался читал Гегеля, Канта, Шеллинга, Маркса, Шопенгауэра, Ницше, Л.Толстого. Постепенно сформировалась собственная философия Бердяева, центром которой была религиозная идеалистическая философия. Он со временем стал одним из самых последовательных критиков материализма и марксизма.

Его мировоззрение складывалась во время работы над журналами "Вопросы жизни" и "Новый путь". Он стал основателем религиозно-философского общества, называвшегося "Памяти В.Соловьева". В 1911 вышла его первые работа. "Философия свободы" Бердяева знаменовала завершение его поисков в обосновании философии "неохристианства" и определении "нового В 1916 появился его следующая работа "Смысл творчества", закрепившая его идеи.

Первая мировая война существенно повлияла на мироощущение философа, который воспринял ее как конец гуманистической Историческую силу, которая была способна выполнить миссию христианского воссоединения человечества, он видел только в России. Поэтому он горячо приветствовал и резко негативно воспринял Октябрьскую. Большевистский социализм в своем труде "Философия неравенства" он называл "принудительным братством".

Бердяев создал Вольную академию духовной культуры. Неприятие большевистской идеологии вызвало к нему пристальное внимание властей, он был дважды арестован, в 1922 - выслан за границу на

Основные произведения, в которых выразилась индивидуальная философия Бердяева, были созданы в период эмиграции (сначала Берлин, затем французский город Кламар). Его основные работы - "Философия свободного духа", "Смысл творчества", "О рабстве и "Дух и реальность", "Царство Духа и царство кесаря", "Опыт эсхатологической метафизики".

Центр его философских размышлений - тема человека. Философия Бердяева основывалась на постулате свободы творчества и личности. Его учение причисляют к течениям экзистенциализма и персонализма.

Бердяев считал, что человеку свойственно одиночество, незащищенность и покинутость, которые коренятся в социальной среде, порабощающей личность и внушающей тоску обыденности. От гнетущего страха человека способна освободить только философия, которая является прорывом из бессмысленного, насилующего личность мира (работа «Я и мир объектов», которую вскоре написал Бердяев).

Философия свободы в его творчестве была раскрыта во многих работах, среди которых и "Самопознание". Его учение было направлено на то, чтобы помочь занять человеку активную жизненную и творческую позицию, преодолев таким образом несовершенство бытия.

Три его основные идеи - это идея "универсального христианства", идея свободы и апология творчества. В целом, его взглядам парадоскально присуще ощущение кризиса жизни и одновременно романтическая уверенность в победе идеала.

Как религиозный мыслитель Бердяев создал оригинальную космогоническую картину мира. До бытия существовала бездна (иррациональное состояние свободы). То есть свобода предшествовала абсолютно всему, и даже Богу, который родился позже и сотворил мир и людей. Из Бога изливается дух, вдыхаемый им в человека. Поэтому мир имеет два основания: дух и свободу. Эти основания сочетаются в человеке и противоречат друг другу. Дух первичен по отношению к материальному миру и более значим для человека. С ним связано людей.

Философия Бердяева предлагала идеал свободы общества, который он называл "персоналистическим социализмом", что означало примат личности над обществом. Но настоящей общности люди могут достичь не в обществе, а лишь в Боге («соборность»). Поэтому смыслом истории человечества является устроение Царства Божия. Земная история конечна, но это не катастрофа, а преодоление вражды, обезличенности и объективации.