Выборы Патриарха в Русской Церкви в XX веке. Архиерейский собор Русской православной церкви (1943) Архиерейский собор 1943

На 2013 год пришлись юбилеи событий исключительно высокой значимости в истории Церкви и истории России. Исполнилось ровно 17 столетий со времени издания Миланского эдикта, прошло 25 лет после празднования тысячелетия Крещения Руси, 400 лет назад в Москве состоялся Земский собор, избравший на царство Михаила Романова и в связи с этим 100 лет назад, в последний мирный год в истории нашей страны, после которого начинался «не календарный, настоящий XX век», ставший огненным испытанием для России, праздновалось трехсотлетие династии Романовых. Среди этих дат не должен потеряться еще один юбилей - 70-летие Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, состоявшегося в 1943 г. Это событие не равнозначно изданию эдикта святым императором Константином о свободе христианского исповедания или Крещению Руси, но в истории Русской Церкви XX века Собор имел колоссальное значение.

До него в течение 18 лет восстановленный в 1917 г. Патриарший Престол оставался вакантным - Русскую Церковь возглавлял Патриарший Местоблюститель, а некоторое время, с конца 1925 г., после ареста священномученика Петра, до 1936 г., когда поступила ложная информация о его кончине, - Заместитель Местоблюстителя. Соборы не созывались, Временный Патриарший Синод в 1935 г. прекратил свое существование. Текущее церковное управление осуществлялось единолично Местоблюстителем, и лишь изредка созывались совещания, в которых участвовало по несколько епископов, имевших возможность приехать в Ульяновск (Симбирск), куда в начале Великой Отечественной войны была эвакуирована Патриархия в лице Местоблюстителя митрополита Сергия и нескольких его помощников.

Как известно, Собору предшествовала состоявшаяся 4 сентября 1943 г. встреча митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского), будущего Патриарха, и Николая (Ярушевича), в ту пору занимавшего Киевскую кафедру, но находившегося в Москве, с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым и только что назначенным на учрежденную тогда должность председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карповым. На этой встрече митрополитами было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, причем, вопреки предположениям иерархов, считавших, что для его подготовки понадобится месяц, Сталин посоветовал подготовить Собор, как он выразился не без мрачного юмора, «в большевистском темпе». Чтобы ускорить дело, некоторых участников Собора доставили в Москву на военных самолетах. Два архиерея - Саратовский архиепископ Иоанн (Братолюбов) и епископ Молотовский Александр (Толстопятов) - были освобождены из лагерей незадолго до открытия Собора. На встрече со Сталиным иерархи поставили и ряд других вопросов, связанных с тяжелым положением Церкви: об открытии приходов, духовных школ, о возобновлении издания официального церковного журнала и даже об освобождении некоторых из арестованных епископов и священников. Их список был подан позже, но из этого списка в живых оказался тогда лишь один иерарх - святитель Николай (Могилевский), который и был освобожден, после чего его поставили на Алма-Атинскую кафедру.

Архиерейский Собор, состоявшийся 8 сентября, через 4 дня после встречи митрополитов с руководством страны, вынес определение об отлучении от Церкви коллаборационистов-мирян и об извержении из сана клириков и епископов, виновных в том же преступлении, избрал Священный Синод, но главным его решением явилось избрание Патриарха. Им стал исполнявший до тех пор должность Местоблюстителя Сергий, интронизация которого состоялась 12 сентября.

Это событие вызвало великую радость у немногочисленного тогда духовенства, не истребленного гонениями, и у многомиллионного православного народа, но в то же время и критику, которая шла из кругов церковных оппозиционеров, из-за линии фронта, из русского зарубежья. И до сих пор некоторые из историков, а чаще публицистов, пытаются дискредитировать Архиерейский Собор 1943 г. и совершенный на нем акт избрания Патриарха. Поэтому апология Собора и его решений остается и по сей день актуальной церковной или, по меньшей мере, церковно-исторической задачей.

Один из аргументов критиков Собора заключается в указании на то, что способ избрания Патриарха, совершенного в 1943 г., радикально расходился с той процедурой, которую предусматривал Поместный Собор 1917–1918 гг. в своем определении, посвященном этой теме. В соответствии с этим определением, Патриарха должен был избирать Собор широкого состава с участием епископов, клириков и мирян. Но предусмотренную этим определением процедуру осуществить было невозможно. На созыв Поместного Собора государственная власть согласие не дала. Сама обстановка войны этому мало благоприятствовала. После кончины Святейшего Патриарха Сергия, когда война приблизилась к победному финалу, разрешение на созыв Поместного Собора было дано, и он состоялся в январе 1945 г. В 1943 г. была получена правительственная санкция на созыв Архиерейского Собора, - очевидным образом, менее затратное и, что важно, более оперативное мероприятие, чем Поместный Собор.

Не предусмотренное Собором 1917–1918 гг. избрание Предстоятеля Поместной Церкви на соборе епископском является актом вполне правомерным с точки зрения канонов. Первый епископ на языке большинства канонов носит титул не Патриарха (впервые упоминаемый в правилах лишь на Трулльском Соборе), а митрополита. И одинаково с другими епископами в эпоху Вселенских Соборов он избирался на областных соборах, состав которых был исключительно епископским. Каноны по существу дела знают исключительно собор епископов области, другими словами, Поместной Церкви, а не соборы с участием клириков и мирян. Так, 19 правило IV Вселенского Собора гласит:

«Посему определил святый собор, согласно правилам святых отец, чтобы в каждой области епископы дважды в году собиралися во едино, где назначит епископ митрополии, и исправляли все, что откроется».

Тот же исключительно архиерейский состав собора предусмотрен и в 6 правиле VII Вселенского Собора. О епископском составе соборов говорят также 14, 87, 141,142 правила Карфагенского Собора, 40 правило Лаодикийского Собора. В канонах не рассматривается специально вопрос о порядке избрания митрополита, из чего следует, что он также совершался на епископских соборах. Некоторая особенность в избрании предстоятеля митрополии, в отличие от других епископов, предусматривалась, однако, 6 правилом Карфагенского Собора, в котором, в частности, говорится:

«Но и от ближния области должно призвати епископов к поставлению епископа митрополии».

По толкованию Вальсамона, такой порядок приглашения епископов соседних митрополий применялся в Африканской церкви, избыточествовавшей епископами, «ради важности митрополичьего сана» . Ни о каком участии в избирательных соборах клириков и мирян каноны нигде не упоминают.

В позднейшие времена, когда образовались Патриархаты, также ничего неизвестно об участии клириков в избрании Патриархов, а что касается мирян, то их совокупную волю представлял император. В состав Освященных Соборов, которые созывались у нас в России в досинодальный период, входили великие князья, потом цари, входили также архимандриты и игумены «степенных монастырей», настоятели кремлевских соборов, но каноническую значимость постановлениям этих соборов, а также совершаемым ими актов избрания Предстоятелей Русской Церкви сообщало участие в них епископов как преемников апостолов. Именно как преемников апостолов, хотя в литературе иногда высказывается совершенно ложная идея, что права епископов вытекают из представительства ими духовенства и мирян своих епархий. Если бы это было так, то существовала бы предусмотренная канонами процедура лишения епископов представительских прав волей подведомственного им народа и духовенства. Ничего подобного каноны и история Церкви не знают. Правом суда над епископом и, следовательно, лишения его сана обладают исключительно соборы епископов широкого или узкого состава.

Хотя для избрания Патриарха в 1945 и 1971 гг. созывались Поместные Соборы широкого состава, но правом голоса на них обладали только архиереи. Как известно, в 1926 г. была предпринята попытка заочного избрания Патриарха через опрос епископов. Из-за арестов эта попытка не удалась. С канонической точки зрения сомнительность этого опыта связана с заочной процедурой подачи голосов, но отнюдь не с тем, что опрашивали исключительно епископов. Церковная общественность тех лет прекрасно понимала, что какой бы ни была предусмотренная Поместным Собором 1917–1918 гг. процедура избрания Патриарха, канонически голосов, поданных епископами, вполне достаточно для законности избрания. Итак, аргумент против каноничности избрания Патриарха на Архиерейском Соборе ввиду того, что это не был собор широкого состава, падает как совершенно несостоятельный.

Критики Архиерейского Собора 1943 г. отвергают его законность также на том основании, что в нем участвовало меньшинство наличного на тот момент епископата. В Соборе действительно участвовало лишь 19 архиереев. Отсутствовали епископы, находившиеся вне канонических границ Русской Церкви, каковыми были как архиереи Зарубежной Церкви, так и те епископы, которые, подобно митрополиту Вениамину (Федченкову), состояли в юрисдикции Московской Патриархии (епископы, перешедшие в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, при этом, естественно, учитываться не должны), отсутствовали епископы, занимавшие кафедры на территории, оккупированной врагом, - как те, что сохраняли верность Московской Патриархии и поминали Местоблюстителя Патриаршего Престола, так и ушедшие в автокефалистский раскол на Украине. Учитываться не должны по понятным причинам те архиереи, которые, воспользовавшись немецкой оккупацией своих территорий (Эстонии и Латвии), ушли в юрисдикцию Константинополя. Не участвовали в Соборе ни обновленцы, хотя бы и старого поставления, которые были не извержены из сана, но запрещены в служении, ни григорьевцы, ни епископы из числа «не поминающих». Не присутствовали на Соборе и те архиереи, которые оставались в местах заключения. Их канонический статус - почисление за штат - исключал их полноправное участие в соборных деяниях, не говоря уже о том, что по не зависящим ни от них, ни от Местоблюстителя причинам они лишены были возможности участвовать в Соборе. В совокупности число всех не участвовавших в Соборе архиереев превосходило число присутствовавших на нем, однако число занимавших кафедры и не находившихся под прещением архиереев, не принявших участие в Соборе 1943 г., уступало числу присутствовавших на нем епископов. Но даже если бы это было не так, каноническая правомерность Собора от этого не теряется.

Рассуждая на эту тему, примем во внимание следующие соображения: полноправными членами Вселенских Соборов являлись все православные епископы. В эпоху Вселенских Соборов, когда кафедры существовали почти во всех городах Римской империи, вселенский епископат насчитывал не менее 2000 архиереев. Между тем, Никейский Собор вошел в историю как Собор 318 отцов, II Вселенский - как Собор 150 отцов. В самом многочисленном по составу из Вселенских Соборов - Халкидонском - участвовало 640 епископов. Во всех случаях участники Вселенских Соборов составляли меньшинство и даже незначительное меньшинство современного им епископата, но это обстоятельство ни малейшим образом не подрывает авторитет этих Соборов. У нас в досинодальный период соборы, которые созывались для избрания епископов на вдовствующие кафедры, включали, как правило, лишь небольшую часть епископата, в основном тех архиереев, которые занимали кафедры, находившиеся поблизости от Москвы, и неучастие остальных архиереев никоим образом не ставило под вопрос каноничность совершаемых на этих избирательных соборах епископских избраний. В синодальную эпоху все решения на уровне высшей церковной власти принимались Святейшим Синодом, который включал в себя совершенно ничтожную долю епископата. И хотя синодальная система церковного управления имеет бесспорные канонические дефекты, правомерность принимавшихся Синодом решений (которую, конечно, следует отличать от целесообразности или, в случае принятия судебных решений, возможной несправедливости, в особенности очевидной в деле священномученика митрополита Арсения (Мацеевича)) под вопросом не стоит, иначе мы должны были бы считать нашу Церковь в синодальную эпоху выпавшей из лона Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, что было бы и абсурдно и кощунственно.

В некоторых публикациях сам тот факт, что избрание Патриарха на Соборе 1943 г. было совершено единогласно, без единого голоса против, что замечательным образом свидетельствует о единодушии епископата, рассматривается как обстоятельство, подрывающее авторитет Собора, как свидетельство несвободы его участников. Возможно, что в гражданском отношении они и были по-разному ограничены в своей свободе, но это еще не дает оснований обвинять кого бы то ни было из участников Собора в том, что, поддержав кандидатуру митрополита Сергия, он действовал против своей церковной совести. Большинство участников Собора были либо его давними единомышленниками и помощниками, либо его ставленниками.

Презумпция несвободы в случае единогласной подачи голосов приобрела тривиальный характер в наше время, под влиянием либералистских, плюралистских идей и предрассудков, но она глубоко чужда церковному мышлению и церковной традиции. Как известно, несогласие с догматическими определениями Соборов влечет за собой анафематствование - совершенное отлучение от Церкви. Иными словами, в Церкви ее члены соединены единством веры. По иным, не вероучительным вопросам, разногласие допускается, но отнюдь не одобряется, рассматривается как обстоятельство, достойное сожаления. Это ясно выражено, например, в 6 правиле I Вселенского Собора, одной из тем которого является избрание епископа. В нем сформулирован принцип, что в случае разногласия при избрании епископа превозмогает голос большинства, а об имеющих отличное от большинства мнение Отцы Никейского Собора не без укоризны изрекли:

«Аще же общее всех избрание будет благословно, и согласно с правилом церковным: но два или три, по собственному любопрению, будут прекословити: да превозмогает мнение большинства».

Аналогичная мысль выражена и в 19 правиле Антиохийского Собора, посвященном также избранию епископов:

«Аще поставление совершится по определенному правилу, а некоторые по своей любопрительности воспрекословят: да превозмогает решение множайших».

Как видим, в этих двух канонах упорствующие в мнении, противоречащем голосу большинства, укоряются в грехе «любопрения», или «любопрительности».

Не лишено интереса то обстоятельство, что в Католической церкви избрание папы, в соответствии с ее установлениями, может быть совершено тремя способами, из которых высшим признается тот, который именуется избранием по вдохновению свыше (per inspirationem), когда все кардиналы назовут одного кандидата. Другой способ - через компромисс (per compromissum), когда кардиналы, не имея единого кандидата, договариваются о кандидате через переговоры, и только если сделать этого не удается, избрание совершается посредством тайного голосования - при этом требуется большинство в две трети голосов. На последних конклавах применялся именно этот способ, но высшим признается тот, когда имеется лишь один кандидат. Именно так обстояло дело у нас на Архиерейском Соборе 1943 г., равно как и на Поместных Соборах 1945 и 1971 гг.

Единомыслие, которому публицистика рубежа 1980-х - 1990-х годов, придавала карикатурные черты, исходя из ложного представления, что оно либо достигается манипулированием, либо тождественно безмыслию единомышленников, для Церкви Христовой в течение веков служило высоким идеалом. При открытии Поместного Собора 1917 г. его почетный председатель митрополит Киевский Владимир назвал разномыслие главной причиной смуты, в которую втягивалась тогда Россия. Это его выступление остается вполне актуальным и в наше время, и оно заслуживает пространного цитирования, потому что и ныне способно послужить предостережением и призывом:

«Здесь на Соборе представлены духовное благочестие, христианская добродетель и высокая ученость. Но есть нечто, возбуждающее опасения. Это - недостаток в нас единомыслия, как указали подготовительные работы к Собору, продолжавшиеся в течение последних двенадцати лет. Поэтому я напомню Апостольский призыв к единомыслию. Эти слова Апостола имеют вселенское значение и относятся ко всем народам, ко всем временам, но в настоящее время разномыслие сказывается у нас особенно сильно. Оно возведено в руководящий принцип жизни. Без фракций, говорят, не обеспечен и порядок государственный. Разномыслие подкапывается под устои семейной жизни, под устои школы, под влиянием разномыслия принимаются иногда такие преобразования, которые противоречат одно другому. Разномыслие раздирает государство. Нет ни одной стороны жизни, которая бы была свободна от пререканий и споров. Скажете, что для блага общества нужна власть, вам возразят, что всякая власть есть насилие и т.д. На чем же мы сойдемся? Православная Церковь молится о единении и призывает едиными усты и единым сердцем исповедывать Господа. ...Сыны Церкви умеют подчинять свои личные мнения голосу Церкви» .

Благодаря этой способности сынов Церкви расколы, поразившие церковную жизнь, главным образом, под влиянием внешних сил, были преодолены, и одним из существенно важных этапов их преодоления стал Архиерейский Собор 1943 г. Но болезнь, поразившая российское общество задолго до 1917 г., выразившаяся в глубоких политических разделениях, вызванных, в конечном счете, отпадением либеральных и революционных деятелей и кругов от Православия и сопряженных с ним вековых государственных традиций, ввергла Россию в кровавую смуту, которая началась сразу после вынужденного отречения святого императора Николая II от престола и захвата верховной власти самозванцами, назвавшими себя временными министрами. Хотя ко времени открытия Поместного Собора они еще занимали Императорский Зимний дворец, но контроль над страной они потеряли, приведя ее тем самым на край гибели. О горьких и бедственных плодах разномыслия и говорил при открытии Собора священномученик Владимир, призывая и участников Собора и весь русский народ к восстановлению единомыслия.

Протоиерей Владислав Цыпин

Избрание митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.

В конце августа 1943 года гражданские власти разрешили Местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому) возвратиться в Москву.

После беседы со Сталиным 4 сентября в Патриархию позвонил начальник 4 отдела III управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник Г. Г. Карпов и сообщил о желании правительства принять высших иерархов Русской Православной Церкви в любое удобное для них время в течение недели. Митрополит Сергий поблагодарил за внимание к нуждам Церкви и выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно. Поздно вечером Глава Советского правительства Н. В. Сталин принял Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия в сопровождении митрополита Ленинградского Алексия и митрополита Николая, бывшего тогда Экзархом Украины. На бесед кроме Г. Г. Карпова присутствовал В. М. Молотов. Сталин начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности Православной Церкви, отметил и тот факт, что с фронта поступает не мало писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих. Затем поинтересовался проблемами Церкви.

Митрополит Сергий начал с того, что главной проблемой назвал вопрос о Патриархе, подчеркнув ненормальность ситуации, когда 18 лет не занимается этот высший церковный пост, а также длительное время отсутствует Священный Синод. Все это, заключил Владыка Сергий, ставит как первоочередную задачу скорейшее проведение Поместного Собора. Митрополиты Алексий и Николай согласились с ним.

Сталин одобрительно отозвался о проведении Собора, но в данное время посоветовал собрать не Поместный, а архиерейский Собор, так как время не позволяет провести большое церковное собрание. Митрополиты согласились. Далее Сталин спросил, как будет называться Патриарх, когда может быть созван Собор епископов, нужна ли помощь правительства транспортом для доставки участников Собора. Он предложил также содействие в их размещении и финансовую помощь.

Митрополит Сергий сказал, что по их мнению, надо, чтобы Патриарх назывался Московский и всея Руси, а не всей России, как было при Тихоне. Сталин согласился с этим. Затем владыка Сергий сказал, что для подготовки Собора потребуется никак не менее месяца, так как время военное, а собрать необходимо всех епископов, существуют трудности в передвижении по стране и т.д. Финансовую помощь митрополит Сергий отклонил.

Когда Патриарший Местоблюститель затронул вопрос о сроках, необходимых для подготовки Собора, Сталин улыбнулся и спросил его: «Нельзя ли проявить большевистские темпы?» Потом, повернувшись к Карпову, попросил его помочь руководству Церкви с быстрейшим приездом епископов на Собор, привлечь для этого авиацию, другой транспорт. Карпов заверил Сталина, что вся необходимая работа будет проведена и Собор можно будет открыть через 3-4 дня. Тут же Сталин и митрополиты Сергий, Алексий и Николай договорились назначить открытие Собора на 8 сентября.

Затем владыка Сергий поднял вопрос о кадрах священнослужителей и высказал пожелание об открытии нескольких епархиальных библейских курсов. Сталин согласился с ним и предложил открыть не курсы, а духовные академии и училища. На что Митрополит Сергий и особенно Митрополит Алексий ответили, что на открытие академий и училищ у Церкви пока нет сил. Пока можно было бы ограничиться открытием библейских курсов в епархиях. Сталин согласился и сказал, что правительство не будет возражать и против открытия семинарий и академий.

Патриарший Местоблюститель коснулся и такой проблемы, как освобождение архиереев, духовенства, находящихся в ссылках, лагерях, тюрьмах, а также о предоставлении возможности совершать богослужение, свободно передвигаться по стране, прописываться в городах тем священникам, которые отбыли наказание в местах лишения свободы. Сталин предложил Карпову изучить этот вопрос, а Митрополиту Сергию подготовить список священнослужителей, находившихся в заключении.

Затем Сталин повернул разговор в несколько другое русло. Был затронут жилищный вопрос, вопрос о выделении автотранспорта и снабжении продуктами питания. Был затронут и вопрос о помещении Патриархии.

Митрополит Сергий выразил просьбу о передаче Церкви игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре в Москве для размещения Патриархии. Была высказана просьба, если это действительно возможно, помочь с транспортом.

Сталин ответил, что Карпов осмотрел предварительно помещение в Новодевичьем монастыре и у него сложилось мнение, что игуменский корпус мало подходит под размещение Патриархии: в нем сыро, холодно, темно. Здание старое, требует большого ремонта. Поэтому правительство решило предоставить Церкви другое помещение, в которое можно въезжать хоть завтра. Это трехэтажный особняк со всей мебелью - резиденция бывшего германского посла Шуленберга в чистом переулке. Сталин повторил, что Карпов хоть завтра может показать здание. Это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить.

Далее Сталин сообщил митрополитам, что правительство собирается образовать Совет по делам Русской Православной Церкви и председателем Совета назначить товарища Карпова. Это предложение митрополитов встревожило, так как Карпов в церковных кругах был известен как чекист, который с крайней жестокостью вел дела священнослужителей. Митрополитам тем не менее пришлось ответить согласием. Сталин предложил подобрать 2-3 помощника, которые будут членами Совета, образовать аппарат, но помнить, что Карпов не обер-прокурор и что своей деятельностью он должен больше подчеркивать самостоятельность Церкви. В конце беседы Молотов тут же вместе с митрополитами Сергием и Алексием составили проект официального сообщения для прессы. На следующий день текст был опубликован в «Известиях».

Встреча Сталина с митрополитами закончилась глубокой ночью. В конце беседы престарелый, больной Митрополит Сергий был страшно утомлен. Сталин проводил митрополитов до дверей своего кабинета, а митрополита Сергия, взяв под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел по лестнице вниз и сказал ему на прощанье: «Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для вас сделать». И с этими словами простился с иерархами.

Что же служило такому изменению отношения Советского руководства к Русской Православной Церкви?

Как известно Советское руководство с самого начала войны стремилось побудить западных союзников по антигитлеровской коалиции к скорейшему открытию второго фронта в Европе и к предоставлению нашей стране беспроцентных кредитов на закупку вооружения и сырья. В свою очередь западные державы под мощным давлением общественного мнения в своих странах ставили одним из условий оказания военной и финансовой помощи Советскому Союзу предоставление «свободы религий» в нашей стране. Веской причиной, заставившей Сталина ускорить процесс улучшения отношений с Церковью, послужила Тегеранская встреча. Дело в том, что в начале осени 1943 года руководители стран антигитлеровской коалиции готовились к первой личной встрече в Тегеране. На Тегеранскою встречу Сталин возлагал большие надежды, связанные с открытием второго фронта. Поэтому изыскивались различные способы для подталкивания союзников к скорейшему началу операции против фашистской Германии на Западе или на Юге Европы. Самой активной поддержкой пользовались движения в Англии и США по оказанию помощи СССР, требовавшие от своих правительств скорейшего начала военных действий против Германии. В числе таких организаций, с руководителями которых Н. В. Сталин вел личную переписку, был объединенный Комитет помощи Советскому Союзу в Англии под руководством одного из высших деятелей англиканской церкви настоятеля Кентерберийского собора Х. Джонсона, питавшего самые дружественные чувства к СССР.

Это был партнер, которым Сталин дорожил и который имел немалое влияние в союзной стране, где англиканская церковь является доминирующей.

Помимо Х. Джонсона, активно включились в движение за скорейшее предоставление помощи Советскому Союзу и другие иерархи англиканской церкви, в том числе и архиепископ Кентерберийский Козмо Г. Ланг.

Руководство англиканской церкви к началу осени 1943 года через посольство СССР в Великобритании несколько раз обращалось к Советскому правительству с просьбой разрешить визит своей делегации в Москву. Накануне Тегеранской конференции визит делегации был признан Сталиным желательным и полезным. В этой ситуации крайне выигрышно было бы, чтобы главу делегации - архиепископа Йорского - приняло высшее руководство Русской Православной Церкви во главе с Патриархом. Уже одно это сняло бы многие обвинения с СССР за его крайне сложные взаимоотношения с Церковью. Такие политические тонкости Сталин понимал и умел их отлично использовать. Вопрос о принятии англиканской делегации во главе с архиепископом Йорским был решен на той же Кремлевской встрече, где было решено принять ее через месяц.

Так Сталин был вынужден обратить внимание на Русскую Православную Церковь. Частичная нормализация отношений между государством и Церковью должна была так же побудить патриотически настроенную эмиграцию к примирению с Советским режимом. Улучшение положения Церкви облегчали и пропагандистские задачи советского руководства среди православных балканских народов, в то время, когда Румыния воевала с Советским Союзом, оккупировав Бесарабию, Приднестровье и значительную часть Украины, включая Одессу, а Болгария, не объявляя войну Советскому Союзу, была союзницей Германии в борьбе против единоверных соседей - Греции и Югославии.

Приведенные выше причины изменения государственно-церковных отношений, безусловно, для понимания реальной действительности тех лет. Однако не следует забывать и о подъеме национального самосознания русского народа, возрождению которого и способствовала своей патриотической деятельностью Русская Православная Церковь.

Через четыре дня после Кремлевской встречи 8 сентября 1943 года состоялся архиерейский Собор. Собор проходил в новом здании Патриархии в Чистом переулке. Это был первый Собор после 1918 года. В его деяниях приняли участие 19 архиереев - все, кто в это время находился на кафедрах на не оккупированных территориях. На Собор многих архиереев доставляли на военных самолетах. Почти все они прошли через тюрьмы, лагеря и ссылки. Архиепископ Сарапульский Иоанн (Братолюбов) и епископ Молотовский Александр (Толстопятов) были освобождены незадолго до Собора.

Перед началом деяний Собора был пропет тропарь праздника «Днесь светло красуется славнейший град Москва». Собор открылся в день сретения в Москве Владимирской иконы Божией Матери (по церковному календарю - 26 марта). Собор открыл Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий кратким докладом «О деятельности Православной Церкви за два года Отечественной войны». Это был не отчетный доклад в общепринятом смысле слова, ведь говорить открыто о жизни Церкви, не было никакой возможности, да и другие темы, кроме патриотического служения Церкви в войну, митрополит Сергий затрагивать не стал. Он, в частности, сказал: «Мною выпущено 23 послания по разным случаям, и тема их, конечно, одна: надежда на Бога, что Он, как и в прежнее время, не оставит нас и теперь и дарует нам конечную победу. Наш народ охотно откликался на наш призыв. Призывали мы его к жертвам на нужды войны… Это были жертвы простых богомольцев, которые вносили обычную свою лепту… Из случайных пожертвований составились миллионы. Я в свое время обратился к нашему церковному обществу с предложением собрать средства на устройство танковой колонны имени Димитрия Донского. Мною руководило желание повторить пример преподобного Сергия, который на поле выслал своих двух схимников». Свой доклад он закончил напоминанием о благоприятной для Церкви встрече в Кремле.

Затем Собор заслушал доклад митрополита Ленинградского Алексия «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны». После доклада митрополит Алексий заговорил об избрании Святейшего Патриарха, ради чего и был созван Собор епископов:

«Уже давно среди нас, епископов, зрел вопрос о том, что необходимо довершить строительство церковное возглавление нашей Русской Православной Церкви Патриархом. Владыка митрополит Сергий в течение 17 лет фактически несет обязанности Патриарха. В настоящее время мы здесь собрались Собором епископов, чтобы избрать Святейшего Патриарха. Я думаю, что этот вопрос бесконечно облегчается для нас тем, что у нас имеется уже носитель патриарших полномочий. Поэтому я полагаю, что избрание со всеми подробностями, которые обычно сопровождают его, для нас является как будто бы и не нужным. Я считаю, что никто из нас, епископов, не мыслит себе другого кандидата, кроме того, который положил столько трудов для Церкви в звании Патриаршего Местоблюстителя. Думаю, что все преосвященные будут со мной согласны. У нас - уже определенный, - единственный кандидат на патриаршее место.»

Все участники Собора поддержали выступление митрополита Алексия. В ответ на вопрос Патриаршего Местоблюстителя, нет ли у кого-либо иного мнения, последовали возгласы: «нет», «единодушно», «единогласно», «всем Собором». Затем участники Собора поднялись с мест и дружно пропели «Аксиос».

В ответ избранник обратился с краткой речью к участникам Собора: «Это избрание меня Патриархом будет продолжением того служения, которое пало на меня много лет назад; но теперь оно делается более ответственным, потому что сопровождается такой необычайной почетностью, которая требует и необычайного исполнения этого сужения. Я благодарю за то, что вы остановились на мне и вручаете мне продолжение служения в новом звании. Прошу у всех молитв и всяческого содействия.»

Простая, но торжественная краткость случившегося вызвала радостный подъем у всех присутствующих архиереев. Митрополит Алексий объявил формулу поминовения нового Патриарха: «святейшего Отца нашего Сергия, Патриарха Московского и всея Руси». Собор пропел затем тропарь Пресвятой Троице «Благословен еси, Христе Боже наш», после чего протодиакон провозгласил многолетие «Блаженнейшему Сергию, митрополиту Московскому и Коломенскому, избранному Патриарху Московскому и всея Руси».

Затем митрополит Сергий предложил избрать Священный Синод при Патриархе из трех постоянных и трех временных членов. Постоянными членами Синода Собор избрал митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевич), а также архиепископа Горьковского Сергия (Гришина). Временными членами в Синод приглашены были архиепископ Куйбышевский Алексий (Полицын), архиепископ Красноярский Лука (Войно-Ясенецкий) и архиепископ Ярославский Иоанн (Соколов). Архиерейский Собор принял подписанное всеми его участниками постановления об осуждении изменников веры и Отечества, направленное против духовенства и мирян, запятнавших себя сотрудничеством с оккупационными властями и одновременно посягнувших на учинение расколов.

Члены Собора приняли также обращение к Советскому правительству, в котором выразили благодарность за сочувственное отношение к нуждам Русской Церкви и ее служителей и заверили, что они приумножат свои труды, участвуя в общенародном подвиге за спасение Родины.

Собор издал также "Обращение ко всем христианам мира", в котором призвал объединиться во Имя Христа для окончательной победы над общим врагом.

12 сентября 1943 года в Московском Богоявленском соборе состоялась интронизация новоизбранного Патриарха. По окончании литургии Святейший Патриарх Сергий обратился с речью, в которой он отметил важность совершившегося события. «В моем положении на внешности как будто ничего не изменилось с получением Патриаршего сана. Фактически я уже в течение 17-ти лет несу Патриарха. Это так кажется только по внешности, а на самом деле это далеко не так. В звании Патриаршего Местоблюстителя я чувствовал себя временным и не так сильно опасался за возможные ошибки. Будет, думал я, избран Патриарх, он и исправит допущенный ошибки. Теперь же, когда я облечен высоким званием Патриарха, уже нельзя говорить о том, что кто-то другой исправит ошибки и сделает недоделанное, а нужно самому поступать безошибочно, по Божией правде и вести людей к вечному спасению. Но где же взять силы? Я обращаюсь с просьбой к вам, собравшимся архипастырям и верующему народу, усилить молитвы за меня для того, чтобы молитвенным предстательством всего народа утвердить дело церковного управления и чтобы я, опираясь на молитвы всей Русской Церкви, твердо вел вверенную мне Богом паству к вечному спасению».

Избрание Митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси вилось вполне закономерным событием. В течение последних 17 лет он фактически выполнял патриаршие функции по управлению Русской Православной Церковью.

Христианский мир с радостью воспринял это событие. Святейший Сергий получил поздравительные телеграммы от всех восточных Патриархов, а также от некоторых предстоятелей и иерархов инославных церквей. Патриарха Сергия поздравила принцесса греческая Ирина, находившаяся в Иерусалиме во время оккупации Греции войсками Германии. Из Тбилиси Патриарха Сергия поздравил с избранием и интронизацией Католикос-Патриарх Каллистрат, глава Грузинской Церкви, общение с которой у Русской Церкви было прервано в 1917 году. Эта телеграмма давала надежду на прекращение разделения и восстановления евхаристического общения. Патриарх Сергий живо откликнулся на это предложение и направил в Грузию для переговоров архиепископа Ставропольского и Пятигорского Антония (Романовского). В результате переговоров со священноначалием Грузинской Православной Церкви, 10 ноября 1943 года восстановлено молитвенно-каноническое общение между двумя Церквями.

Через неделю после интронизации Святейший Патриарх Сергий принял в Патриархии делегацию Англиканской Церкви во главе с архиепископом Йорским Кириллом Гарбеттом. В свою очередь высокий гость пригласил Святейшего сделать ответный визит, но Патриарх вынужден был отказаться, так как правительство не видело в этом необходимости. Получив однажды отказ, Патриарх Сергий больше не проявлял инициативы в международных делах. Так правительство с помощью Совета по делам Русской Православной Церкви старательно "уберегало" Патриарха и Священный Синод "от ошибок и неверных шагов".

Совет по делам Русской Православной Церкви был образован 8 октября 1943 года, под председательством Г. Г. Карпова. Именно ему Сталин и поручил проводить в жизнь новую политику по отношению к Церкви. Г. Г. Карпов и его ведомство по прежнему должны были наблюдать за умонастроениями в церковной среде, выявлять нелояльные и антисоветские элементы и беспощадно искоренять их. Абсолютное всевластие Сталина исключало всякую возможность для Церкви настаивать на соблюдение своих прав. Поэтому приходилось мириться с существующим положением вещей ради тех выгод, что получила Церковь благодаря своей патриотической деятельности. А выгоды были. Церковь получила теперь возможность назначать епископов на кафедры, возобновить духовное образование и церковную печать, сотни выпущенных из тюрем и лагерей священников, десятки открытых по всей стране храмов и молитвенных домов. Тысячи людей получили возможность приобщаться к церковным таинствам, не боясь репрессий.

Одним из важных средств религиозно-нравственного воздействия на верующих была издательская деятельность Московской Патриархии. В сентябре 1943 года возобновилось издание «Журнала Московской Патриархии». Редактором журнала стал сам Патриарх, а в редакционную комиссию вошли митрополиты - Ленинградский Алексий, Киевский Николай и архиепископ Горьковский Сергий (Гришин). Ответственным секретарем редакции был назначен настоятель Московского храма святителя Николая в Кузнецах протоиерей Александр Смирнов. В 1943 году вышло 4, а в 1944 году уже 12 номеров журнала. В 1943 году издательством Московской Патриархии был выпущен сборник документов «Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война» под редакцией митрополита Николая (Ярушевича). Помимо журнала Московская Патриархия издавала в годы войны календари, книги, листовки.

С избранием Патриарха Московского и всея Руси начался закат обновленчества. Обновленцы, поддерживаемые до начала Великой Отечественной войны официальными властями, с утратой этой поддержки потеряли и свое влияние на верующих. Улучшение же отношений между Советским государством и Московской Патриархией нанесло окончательный удар по обновленческому движению, привело к тому, что обновленческие приходы начали стремительно таять. К середине войны полный крах обновленчества стал очевидным.

Обновленческие архиереи, осознавшие это, искали пути к возвращению в Православную Церковь. По отношению к кающимся обновленцам Патриарх Сергий выбрал не чуждую икономии, но твердую линию. В сущем сане принимались епископы, пресвитеры и диаконы, получившие сан до 1924 года, когда обновленцы были запрещены Патриархом Тихоном, если они не утратили права на священнослужение через вступление в брак после хиротонии. А лжесвященники и лжеепископы обновленческого поставления принимались мирянами или в том сане, которого удостоились до уклонения в раскол. Переходящий из обновленчества в Патриархию был обязан отказаться от всех прежних наград и принести покаяние перед духовником, указанным церковной властью. В обновленчестве остались только отдельные лица, для которых возвращение в лоно Православной Церкви сопровождалось потерей материального благополучия и завершением карьеры. К 1945 году в обновленчестве осталось лишь несколько честолюбцев - пастырей, покинутых своим образумившимся стадом. Не принес покаяния перед Матерью Церковью Александр Введенский, он умер в расколе с Церковью 26 июня 1946 года от паралича.

С Православной Церковью воссоединились и немногочисленные священнослужители из григорианского раскола. Григорианский епископ Фотий (Тапиро) принес покаяние еще до избрания Патриарха, 12 июля 1943 года, и был поставлен после этого на Краснодарскую кафедру.

Одной из главных забот Святейшего Патриарха было создание духовных учебных заведений. По его благословению архиепископ Саратовский Григорий (Чуков) составил проект организации богословских школ среднего высшего типа, который был одобрен на заседании Синода во второй половине октября 1943 года. Было решено открыть в Москве трехгодичный богословский институт, а по епархиям - пастырско-богословские курсы. 28 ноября 1943 года было принято Постановление Совета Народных Комиссаров, разрешавшее в Москве открытие богословского института и пастырских курсов.

Много внимания уделял Святейший Патриарх Сергий замещению вакантных архиерейских кафедр. Вдовствующее белое духовенство оказывалось чуть ли не единственным резервом, откуда можно было выбирать достойных кандидатов на епископские кафедры. Богатый пастырский опыт восполнял отсутствие у многих из них высшего академического богословского образования.

Как известно, Собору предшествовала состоявшаяся 4 сентября 1943 г. встреча митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского), будущего Патриарха, и Николая (Ярушевича), в ту пору занимавшего Киевскую кафедру, но находившегося в Москве, с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым и только что назначенным на учрежденную тогда должность председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карповым. На этой встрече митрополитами было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, причем, вопреки предположениям иерархов, считавших, что для его подготовки понадобится месяц, Сталин посоветовал подготовить Собор, как он выразился не без мрачного юмора, «в большевистском темпе». Чтобы ускорить дело, некоторых участников Собора доставили в Москву на военных самолетах. Два архиерея - Саратовский архиепископ Иоанн (Братолюбов) и епископ Молотовский Александр (Толстопятов) - были освобождены из лагерей незадолго до открытия Собора. На встрече со Сталиным иерархи поставили и ряд других вопросов, связанных с тяжелым положением Церкви: об открытии приходов, духовных школ, о возобновлении издания официального церковного журнала и даже об освобождении некоторых из арестованных епископов и священников. Их список был подан позже, но из этого списка в живых оказался тогда лишь один иерарх - , который и был освобожден, после чего его поставили на Алма-Атинскую кафедру.

«Но и от ближния области должно призвати епископов к поставлению епископа митрополии».

Презумпция несвободы в случае единогласной подачи голосов приобрела тривиальный характер в наше время, под влиянием либералистских, плюралистских идей и предрассудков, но она глубоко чужда церковному мышлению и церковной традиции. Как известно, несогласие с догматическими определениями Соборов влечет за собой - совершенное отлучение от Церкви. Иными словами, в Церкви ее члены соединены единством веры. По иным, не вероучительным вопросам, разногласие допускается, но отнюдь не одобряется, рассматривается как обстоятельство, достойное сожаления. Это ясно выражено, например, в 6 правиле I Вселенского Собора, одной из тем которого является избрание епископа. В нем сформулирован принцип, что в случае разногласия при избрании епископа превозмогает голос большинства, а об имеющих отличное от большинства мнение Отцы Никейского Собора не без укоризны изрекли:

Аналогичная мысль выражена и в 19 правиле Антиохийского Собора, посвященном также избранию епископов:

Благодаря этой способности сынов Церкви расколы, поразившие церковную жизнь, главным образом, под влиянием внешних сил, были преодолены, и одним из существенно важных этапов их преодоления стал Архиерейский Собор 1943 г. Но болезнь, поразившая российское общество задолго до 1917 г., выразившаяся в глубоких политических разделениях, вызванных, в конечном счете, отпадением либеральных и революционных деятелей и кругов от Православия и сопряженных с ним вековых государственных традиций, ввергла Россию в кровавую смуту, которая началась сразу после вынужденного от престола и захвата верховной власти самозванцами, назвавшими себя временными министрами. Хотя ко времени открытия Поместного Собора они еще занимали Императорский Зимний дворец, но контроль над страной они потеряли, приведя ее тем самым на край гибели. О горьких и бедственных плодах разномыслия и говорил при открытии Собора священномученик Владимир, призывая и участников Собора и весь русский народ к восстановлению единомыслия.

Мы всё больше привыкаем называть вторым восстановлением патриаршества встречу И. Сталина, В. Молотова и Г. Карпова с тремя митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем), произошедшую 4 сентября 1943 года, и последовавший 8 сентября собор, после которого митрополит Сергий стал патриархом.

Это событие, безусловно, имеет очень большое значение и серьезные внутренние и внешние последствия в церкви и обществе. Заканчивался период открытых гонений, начатых в 1917 году большевиками, которые не стеснялись быть разрушителями церкви и даже ввели это в свою официальную политику, создав Союз воинствующих безбожников и передав руководство в нем не просто людям неверующим, а агрессивно антихристианским, антицерковным, что всегда важно помнить. Начинался другой период жизни страны, связанный с новым положением нашего государства в мире в конце Второй мировой войны. Сейчас оценить все последствия трудно, и трудно понять, как это могло быть воспринято, потому что народ, конечно, никто не спрашивал. Общество, имеющее какое-то свободное, непринужденное единство, общение или мнение было разгромлено. Церковный народ в то время был точно так же разможжён советской властью и находился в духовном обмороке, правильнее даже было бы сказать в коме.

Весь народ остался без своих старых дореволюционных вождей и авторитетов, без надежды обрести новых, кроме захвативших власть, без какой бы то ни было доброй инициативы, потому что всякий инициативный человек был уничтожен или сидел, или был изгнан из страны. Те, кто тогда потянулся в храмы, которых оставалось очень мало, кроме западных областей – этот народ уже ничего не боялся, потому что терять было просто нечего, кроме собственной жизни, уже всячески искалеченной. В основном это были очень пожилые женщины, которые уже не реагировали на коллаборационизм в церкви. А Сталину с его стратегическими намерениям выйти на мировую арену с новым витком мировой революции понадобилась церковь – потому что то, что он сделал с церковью, слишком дискредитировало его политику, что бы ни говорили об этом церковные иерархи.

Вот поэтому Сталин в сентябре 1943 года приглашает к себе трех митрополитов и делает им некоторые предложения, от которых они не могут отказаться. Впрочем, делает он это, как бы идя навстречу, выражая не то что сочувствие, а солидарность в каких-то моментах. Сталин умел играть, он был в этом смысле весьма неплохим политиком и умел производить впечатление.

Эта встреча и происшедший моментально архиерейский собор фактически стали вторым восстановлением патриаршества после того восстановления, которое срочно было произведено – пусть и не очень соборно – сразу после Октябрьского переворота на Соборе 1917-1918 годов. В 1918 году патриаршество себя может быть не целиком, но хоть в какой-то степени оправдывало. Впрочем, еще при патриархе Тихоне стало ясно, что без серьезных компромиссов с властью ничего в стране официально не сделаешь. А церковь привыкла жить официально, привыкла быть всегда под патронатом государства и по-другому себя не мыслила. Вспомним хотя бы наличие большого количества храмов, которые не могли содержать сами верующие и церковные общины. Это чаще всего были или ружные храмы, находящиеся под «ругой» – материальной опекой государства, или частные храмы, которые строили и содержали богатые люди.

Внутренняя логика жизни церкви в Константиновский период своей истории требовала налаживания отношений с государством любой ценой. Но цена в 1917-1918 годах или в начале 20-х – в любом случае до смерти патриарха Тихона – была одна, а в 1943 – уже другая. Второе восстановление патриаршества в 1943 году было еще менее оправдано, но в каком-то смысле еще более необходимо. Потому что восстановление патриаршества означало какое-то признание и хоть какое-то покровительство со стороны государства. Ведь церковь в лице этих трех митрополитов по-прежнему ориентировалась на старую модель государственно-церковных отношений, на старую экклезиологическую* модель жизни.

Все что оставалось церкви, включая ее внутреннее устройство, и приходское, и епархиальное – все это было вынесено из старой эпохи, ушедшей навсегда. Но жить по-другому церковь не умела. И хотя она стала учиться это делать еще с конца XIX века, но неохотно и со скрипом, благословляя существование братств, общин, другие свободные новые формы жизни церкви типа монастыря в миру и иночества в миру. Все это было ново для церкви и не имело ничего общего с имеющимся сводом канонов, но это соответствовало жизни, которая развивалась очень бурно, особенно начиная с 1917 года.

В начале 1918 года патриарх Тихон в своем послании от 1 февраля благословил создание духовных союзов, общин, братств и призвал это делать как можно интенсивнее. Однако экклезиологических выводов из этого почти не было сделано не только в нашей стране, но и в зарубежных епархиях. Собор 1917-1918 годов дал некоторые возможности для развития инициативы мирян, дал им возможность проповедовать в храмах, надеяться на возможность общинной жизни, неформальной, живой, реальной, и даже готов был разрешить служить женщинам в качестве дьяконисс и много чего еще. Но советская власть это, конечно, хорошо понимала и принимала контрмеры. Соборность была полностью отменена. Она не могла себя никак выражать. Те соборы, которые формально собирались для избрания патриархов, начиная со второго восстановления патриаршества, конечно, были целиком и полностью контролируемыми властью, и церкви нельзя было отступить ни на шаг от ее предписаний.

Вот это самое главное. Новая экклезиология, которую мы называем общинно-братской, а также экклезиология евхаристическая по существу воплощаться в церкви уже не могли. Должны были бы воплощаться, но не могли. И всё же те пути, которые открыл своей Церкви Господь на рубеже XIX-XX веков, не были вовсе забыты и оставлены. Теперь мы знаем, что, слава Богу, не только Преображенское братство открыло новый путь жизни церкви и новую форму ее отношений с обществом, с государством, народом, внутри самой себя. Да, мы открыли это самостоятельно, но вообще-то это было открыто раньше, и на самом деле всегда в истории церкви так или иначе проявляли себя общинно-братские черты, хотя они в ней всегда прятались. Порой братства были гонимы и в доконстантиновский период, что ж говорить про константиновский или советский, или, еще хуже того, про постсоветский – очень неоднозначный период нашей церковной истории.

Да, надежда есть, да, путь показан, и не случайно нам многие священники говорят: что было бы с церковью, если бы не было вашего братства, мы не знаем; мы не знали вообще, есть церковь или нет, где ее можно увидеть. Многие священники считают, что церкви нет. И это касается не только нашей церкви, это имеет распространение более широкое. Интересно, что, скажем, Русский экзархат Западной Европы, оставшийся под Константинополем и после падения советской власти, тоже считает себя продолжателем дела Поместного Московского собора 1917-1918 годов. И действительно, там многое сохранено и делается, и там обстановка другая. Приверженцем исполнения решений Собора был и митрополит (Блум). Но при этом очень большие пережитки поместно-приходской клерикалистской экклезиологии существуют и там, что, конечно, не способствует расцвету церковной жизни, расцвету творчества, свободы, личностности, соборности, любви и познания истины.

Антропологическая катастрофа, явившаяся на свет после великой Русской Катастрофы XX века, конечно, никуда не делась – она продолжается, и поэтому говорить о голосе народа в церкви невозможно. Он тоже целиком и полностью подавляется и искажается, и церковь находится в крайне тяжелом состоянии. Даже можно сказать словами одной из молитв, что «церковь в параличе, почти при смерти». Мы все в этом должны каяться, потому что слишком плохо это понимаем, слишком мало делаем для того, чтобы это преодолеть.

В этом смысле важен наш Форум национального покаяния и возрождени я. Он дает новую надежду абсолютно для всех и даже не только для членов церкви. Этот Форум, это сообщество несет в себе потенции для реального общенационального и церковного возрождения.

Подготовил Олег Глаголев

* Экклезиология – раздел богословия, изучающий природу и устройство церкви.

(7 голосов : 4.4 из 5 )

В XX веке в Русской Церкви состоялось пять Соборов для выборов Патриарха:
1) Поместный Собор 1917-1918 годов,
2) Архиерейский Собор 1943 года,
3) Поместный Собор 1945 года,
4) Поместный Собор 1971 года,
5) Поместный Собор 1990 года.

Поместный Собор 1917-1918 годов

Наиболее подробно вопрос о процедуре избрания Патриарха рассматривался на Поместном Соборе 1917-1918 годов сначала применительно к конкретному выбору Патриарха на данном Соборе, а позднее подробно рассматривалась процедура избрания Патриарха и на будущее время. Выработанная Собором процедура избрания Патриарха вошла в свод определений Собора.

На пленарное заседание Собора 28 октября 1917 года было вынесено предложение – прекратить дальнейшие прения по вопросу о восстановлении Патриаршества и приступить немедленно к голосованию внесенного Отделом о высшем церковном управлении предложения.

Перед голосованием было предоставлено слово епископу Астраханскому Митрофану, докладчику по вопросу о Патриаршестве. В своем слове он называет два основных деяния, ради которых стоило созвать даже особый Собор: «Если мы их примем (положения, внесенные на рассмотрение Собора), то совершим два основных деяния: 1) узаконим навсегда соборную форму церковного управления, сделав следуемые прибавки к формуле Отдела, что Собору принадлежит власть законодательная, административная, судебная, Соборы же созываются периодически; 2) учредим Патриаршество… Совершением этих деяний и можно было бы в данном случае ограничиться, а патриарха выбрать потом, хотя, если позволят обстоятельства это можно сделать и теперь. Если бы, впрочем, Собор наш сохранился, то с этим делом торопиться не следовало бы, как не следовало бы спешить и с делом детальной разработки прав и обязанностей патриарха. Ведь, Собор выше патриарха и является источником его власти: патриарх подотчетен Собору; он, даже по насильственном прекращении деятельности Собора, должен снова созвать Собор и от него ожидать указания своих прав и обязанностей».

На этом заседании были приняты следующие положения:
1. Поместному Собору, периодически в определенные сроки созываемому в составе епископов, клириков и мирян, принадлежит высшая власть в Русской Церкви – судебная, законодательная, административная и контролирующая.

2. Восстанавливается Патриаршество, которым возглавляется управление церковными делами Российской Православной Церкви.

3. Патриарх является первым между равными ему епископами.

4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору.

В результате голосования, при подсчёте записок выяснилось, что Митрополит Московский Тихон получил 162 гол., Митрополит Тифлисский Платон 74 гол., Архиепископ Тамбовский Кирилл 35 гол., Митрополит Киевский Владимир 7 гол., Архиепископ Кишиневский Анастасий 11 голосов.

Кандидатами на патриаршество были избраны: Архиепископ Харьковский Антоний, Архиепископ Новгородский Арсений и Митрополит Московский Тихон.

Старец Зосимовой пустыни преподобный Алексий, вынул жребий, явивший волю Божию о избрании святителя Тихона на престол Всероссийских Патриархов.

Архиерейский Собор 1943 года

Собор 1943 года не соответствовал определениям Собора 1917-1918 годов о Поместных Соборах и об избрании Патриарха: состоял он только из 19 архиереев, избравших Патриарха открытым провозглашением (а не жребием, как предписывал Собор 1917-1918 годов). Наречение Патриархом произошло без осуществления какой-либо процедуры избрания. На Архиерейском Соборе 8 сентября 1943 года, состоявшемся по разрешению советских властей через три дня после известной встречи митрополитов со Сталиным, на устное предложение митрополита Алексия (Симанского), чтобы Патриархом стал митрополит Сергий было провозглашено «Аксиос».

Поместный Собор 1945 года

15 мая 1944 года умер Патриарх Сергий. После смерти Патриарха Сергия, в соответствии с его завещательным распоряжением, Местоблюстителем Патриаршего Престола стал митрополит Алексий (Симанский). Выборы нового Патриарха назначены были на первые числа февраля 1945 года. Впрочем, назвать выборами готовившуюся процедуру было бы изрядным преувеличением. Единственным кандидатом на место Святейшего являлся митрополит Ленинградский Алексий. «В церковной иерархии, признанной Кремлем, стоял он на втором месте и, следовательно, ему и полагалось занять освободившееся место». Собору оставалось лишь утвердить заранее назначенного кандидата. «Предсоборное совещание для обсуждения кандидатуры будущего Патриарха превратилось в сплошное славословие в честь [митрополита] Алексия. И вдруг в хорошо смазанном генералом Карповым механизме произошел сбой. Архиепископ Тамбовский [Лука] напомнил присутствующим о той процедуре, что выработана на первом (после Петра I ) Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1917 году. По старинному заведению на пост Патриарха было выдвинуто тогда три кандидатуры. Имена их, начертанные на отдельных листках бумаги, поместили в шапку, и в присутствии нескольких сот свидетелей слепой монах завершил эту лотерею, вытащив из шапки билет с именем Тихона Беллавина. Напомнив епископам о старых, освященных временем и тем узаконенных традициях, Лука заявил, что предстоящие выборы считает незаконными и поэтому будет голосовать против единственного и потому навязанного Собору кандидата.
Поместный Собор состоялся в Москве с 31 января по 2 февраля 1945 года. Он собрал 41 архиерея и епископа, 126 представителей приходского духовенства и мирян. На Собор прибыли также Патриарх Александрийский, Патриарх Антиохийский, Католикос всея Грузии, представители Патриарха Константинопольского и Патриарха Иерусалимского, представители Румынской Православной Церкви и Синода Церкви Сербской. Единственный, кто не попал на Собор, был Лука Тамбовский. За два дня до торжественной церемонии, во время всенощной, он почувствовал вдруг сильные боли и, прервав службу, ушел домой. Едва успел добраться до квартиры, как неизвестно кем вызванный примчался уполномоченный с двумя врачами. Медики развили бурную деятельность: диагностировали тяжелое отравление, уложили больного в постель и, находясь при нем неотлучно, так и не дали Луке выехать в Москву. Сам Владыка считал свою болезнь случайной. “27 января я отравился консервами и чуть не умер”, - писал он М. М. Третьяковой. Но архиепископ Иннокентий Леоферов не исключал преднамеренного отравления. Фронда Луки представлялась ведомству Карпова крайне нежелательной. Его следовало любыми средствами не допустить на Собор. И не допустили» .

Поместный Собор 1971 года

Открытым голосованием происходило избрание Патриарха Пимена в 1971 году. Против открытого голосования при выборах Патриарха выступал на Архиерейском Совещании, предшествовавшем Собору, архиепископ : «Должен сказать, что когда мы получили информацию Патриархии о единой кандидатуре и об открытом голосовании, это известие вызвало у нас всеобщее возмущение. Оно было воспринято многими, как какой-то вызов, провокация. Точно нам оплеуху дали…».
Безусловно, на Соборах 1945 и 1971 годов кандидатуры будущих Патриархов предварительно обсуждались, согласовывались с властью, иные варианты вряд ли были возможны в условиях советской государственности. Какого-то свободного обсуждения и разности мнений не предполагалось, что, впрочем, не говорит о том, что кандидаты были нехороши или недостойны.

Поместный Собор 1990 года

Выборы Святейшего Патриарха Алексия II в 1990 году прошли уже по другой схеме. Жребия, как в Соборе 1917-18 годов, не было, но эти выборы были осуществлены посредством тайного голосования.

После кончины Святейшего Патриарха Пимена, 3 мая 1990 г., состоялось заседание Священного Синода, на котором Местоблюстителем был избран митрополит Киевский Филарет. 7 мая Священный Синод вынес постановление о созыве с 6 по 10 июня Поместного Собора для избрания Патриарха Московского и всея Руси. Синод также постановил провести до 26 мая епархиальные собрания для избрания делегатов на Собор по следующей квоте: по одному клирику и мирянину от епархий, а также по одному представителю от монастырей, духовных академий и семинарий. Все епископы, находящиеся на кафедрах, по уставу об управлении Русской Православной Церковью являются членами Поместного Собора.

6 июня в Патриаршей резиденции в Даниловом монастыре состоялся Архиерейский Собор, которому предстояло обсудить программу Поместного Собора. Архиерейский Собор избрал трех кандидатов на Патриарший престол. Каждый архиерей мог голосовать за 1, 2 или 3 архиереев, вычеркивая остальных из списка. Тайным голосованием были избраны митрополит Ленинградский Алексий, митрополит Ростовский Владимир и митрополит Киевский Филарет.

7 июня открылся Поместный Собор. В заседаниях Собора участвовало 317 делегатов. Важнейшим деянием первого дня заседаний явилось избрание Патриарха. Поместный Собор утвердил процедуру избрания, предложенную архиерейским Собором:

2) Поместный Собор вправе в этот список внести дополнительные имена, руководствуясь гл. 4, § 17, п. а-е Устава об управлении Русской Православной Церковью.

3) Для включения дополнительных лиц в список кандидатов проводится тайное голосование: в бюллетень вносятся лица, получившие поддержку не менее 12 членов Поместного Собора. Избранными являются кандидаты, набравшие более 50% голосов.

5) Избранным Патриархом считается архиерей, набравший более 50% голосов.

6) Если ни один из кандидатов не набрал более 50% голосов, то в таком случае проводится повторное голосование по двум кандидатам, набравшим наибольшее количество голосов.

Архиепископ Могилевский Максим (Кроха) предложил не голосовать за кандидатов, а по примеру Поместного Собора 1917 г. избрать Патриарха жребием. Это предложение Собором не было принято. Проведено было тайное голосование. Вечером председатель счетной комиссии объявил результаты тайного голосования: 139 голосов было подано за митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия, 107 – за митрополита Ростовского и Новочеркасского Владимира и 66 – за митрополита Киевского и Галицкого Филарета. Во втором туре за митрополита Алексия проголосовало 166, а за митрополита Владимира – 143 члена Собора. В конце вечернего заседания старший по хиротонии архипастырь Русской Церкви, архиепископ Оренбургский Леонтий (Бондарь), обратился к новоизбранному Патриарху Алексию с поздравлением. В ответном слове Патриарх Алексий II поблагодарил всех членов Поместного Собора за избрание и поздравление и сказал: «Я сознаю трудность и подвиг предстоящего служения. Жизнь моя, которая от юности посвящена служению Церкви Христовой, подходит к вечеру, но освященный Собор возлагает на меня подвиг Первосвятительского служения. Я приемлю это избрание, но в первые минуты прошу Высокопреосвященных и Преосвященных архипастырей, честной клир и всю боголюбивую паству всероссийскую своими молитвами, своей помощью помогать мне и укреплять меня в предстоящем служении… Я сознаю свою немощь и уповаю на ваши святые молитвы и помощь в предстоящем моем служении».

* Деяния, Т. 3 (28 октября 1917, 31), с. 7.
1. Поповский М. А. Жизнь и житие святителя . СПб., 2007. С. 400.
2. Там же.
3. , архиеп. Поместный Собор Русской Православной Церкви и избрание Патриарха Пимена. СПб., 2004. С. 70.
4. См. Прот. . История Русский Церкви 1917-1997. Глава X : Русская Православная Церковь при Святейшем Патриархе Алексии II . С. 480-482.